же затянулась, пропала без следа. А вот у виверга продолжала кровоточить, хоть он и зажимал ее ладонью свободной руки, но через пальцы все равно просачивалась кровь. – С кем ты был на Земле?
Пленный заметно побледнел, но ответил спокойно:
– Со своей женой и детьми, но вы это и без меня знаете. Жена умирала, мы были вынуждены перейти в другой мир и найти источник для ее жизни.
Я нахмурилась. Ну просто замечательно! Присосалась, значит, его женушка к людям. Переубивали кучу народа, только чтобы протянуть подольше. Где справедливость? Взяла выходной?
– Сколько жизней ты отнял? – задал Сэйн новый вопрос. – Именно ты, виверг.
Пленный поколебался.
– Не могу сказать точно, – немного помедлив, признался он, – может, семнадцать, восемнадцать. Я не забирал их жизненные силы, они мне не нужны. Эти люди видели нас, поэтому представляли угрозу. Я должен был от них избавиться.
– Сколько жизней отняли твои дети?
– Ни одной, конечно! – возмутился виверг. – Они же всего лишь дети!
– Да, – в голосе инспектора проскользнул едва уловимый оттенок печали, – дети, которым здорово не повезло с родителями.
– Зато они рождены в любви! А не плод насилия!
Сэйн шагнул к пленному, в огненных глазах вспыхнуло предостерегающее пламя, вслед за которым обычно наступает слепящая боль. Пленный намек понял и покорно склонил голову.
– Сколько жизней отняла твоя жена? – последовал стандартный вопрос, который, похоже, определял степень виновности.
Но никакого ответа не прозвучало, и в камере воцарилась давящая тишина.
– Хотя бы примерно, – настоял Сэйн. – Меньше ста или больше?
– Больше.
– Убивали только людей?
– Сперва демонов в Крайгане. – Виверг устало закрыл глаза и прижался затылком к стене. – Но мы оба понимали, что в Крайгане нас поймают охотники. Моя жена умирала, инспектор. Она умирала. Арьги живут триста лет, потом их тело иссыхает и они умирают. Я не мог этого допустить. Мы приняли решение покинуть жилой квартал и уйти из Цэрбеса. Сначала в Крайган, потом на Землю. И в итоге остались на Земле, поставили на себя метки правды и затаились. Мы не убивали без необходимости, только когда жене требовалась подпитка силой… Мне жаль.
Я аж воздухом подавилась от возмущения.
– Жаль? – вырвалось у меня неосознанно. Серьезно? Жаль? Больше сотни ни в чем не повинных людей мертвы – и беззащитных женщин, и беспомощных детей – семьи разрушены, еще столько же людей в трауре и, скорее всего, до конца жизни не оправятся от горя потери близких, а все что может сказать в свое оправдание эта белобрысая сволочь – «мне жаль». Ну знаете… – Имейте совесть не врать хотя бы сейчас! Нет в вас жалости! Может, когда-то и была, но вся кончилась.
Сэйн обернулся ко мне, протянул руку, требуя, чтобы я подошла. Противиться не стала. Приблизилась к пленному и остановилась рядом с инспектором, подумывая, что, в принципе, увидеть
