а многие болезни обходят нас стороной, но это уже не те вершины, которые были доступны для оборотней ранее. Твой дед думал, что никому из нас больше не придется обращаться и мы заживем обычной, нормальной, по его мнению, жизнью.
Коричневый пес сел и внимательно принялся наблюдать за отцом.
– Он перестал обращаться. Предал самого себя и убеждал других, что со временем сила канет в Лету. Другие по привычке слушали его, как своего вожака, брали пример. – Костя вытянул вперед руку и размашистым жестом указал на весь вольер. – И вот к чему это их привело. Они отвернулись от своей природы. Предали ее, пытались подавить, но оказалось, что чем сильнее зверя внутри мы душим, тем яростнее он бьется, пытаясь выбраться на свободу. Почти все псы из тех, что ты сейчас видишь, живут в этом облике уже около двадцати лет и напоминают другим, почему отказываться от судьбы бесполезно.
– Нельзя подчинить зверя, которой рожден укротить самого тебя, – эхом отозвался Денис, когда отец закончил объяснение.
Я молча смотрела на животных, которых не знала, как теперь правильно называть: собаками, оборотнями или бывшими людьми, – и думала, сколько человеческого в них осталось за прошедшие двадцать лет. Был ли мой дедушка до сих пор моим дедушкой? У Кости был к этим существам свой, непонятный мне подход, со стороны походивший больше на отношения хозяина и собаки. Я хотела вспомнить, изменился ли взгляд Светозара, когда отец сказал, что я его внучка, но в страхе даже не обратила внимания. Ответ теперь было не узнать, а значит, никаких зацепок, чтобы понять, насколько Светозар оставался в своем уме, у меня нет.
Денис принялся поглаживать мою руку большим пальцем, отвлекая от тяжелых дум.
– Ты как? – тихо спросил он, и я помотала головой.
– Не знаю. Просто не знаю. Все это слишком.
– Зато теперь ты знаешь, почему мне не нравится идея доктора Смирнова. Если это лечение окажется ложным, если ничего не получится, ты окажешься здесь, – отец постучал кулаком по забору, и собаки занервничали. – Ну-ка ти-и-ихо!
Костино выражение лица казалось мне наигранным. Я видела, как упрямо он старается быть серьезным, не показав ликования. Костя добился своей цели. Я была напугана.
Чертовски напугана.
– Хватит на сегодня. – Я отпустила руку Дениса и направилась к выходу, не желая ни минуты больше провести в этом месте, осознавая собственную беспомощность. – Пап, отвези меня домой.
Костя увез меня, не задавая вопросов. Лишь дома он позволил себе осторожное: «Хочешь об этом поговорить?» – и был таков. Говорить мне не хотелось, да и о чем? Оборотничество для Кости – часть жизни, к которой давно подобраны ключи. Я же пыталась понять, как не убить своих друзей.
Чем дольше я копалась в мыслях, тем более неизбежным казалось обращение. Телефон завибрировал, когда я лежала на кровати в своей комнате и смотрела в потолок. На дисплее отобразилось
