то точно разозлится.
Среди прочего муж требовал весной ставить цеха для ковровой и ткацкой мануфактур. А пока за зиму подготовить для них всё необходимое. Станки там и прочее. Почти всё из этого оборудования было либо деревянным, либо преимущественно деревянным. Потому-то она Игната и пригласила. Плотник как-никак.
Андрею очень хотелось сразу начать использовать нормальные станки. Желательно с приводом от водяного колеса или ещё какого-то двигателя. Однако выше головы он в текущей ситуации прыгнуть не мог. Ибо знал возможности своих людей. И покамест был вынужден ограничиться самыми простыми станками и оснастками, привычными для местности и эпохи. Может быть, это и было глупо. Но по его подсчётам даже правильно организованные имеющиеся ресурсы позволяли провести настоящий прорыв…
– Я понял тебя, госпожа, – произнёс Игнат, немало загрузившись после того, как Марфа закончила перечислять, сколько и чего нужно ему изготовить для этих мануфактур.
Он уже привык к тому, что Андрей требовал от него большие партии максимально одинаковых вещей. Плотник не понимал, откуда у молодого воеводы такая страсть. Однако выполнял его капризы. Обычно тот заказывал либо древки для стрел, либо клеёные копья, либо щиты, либо ещё что-то. Но всё технически простые вещи. Сейчас же потребовал станки… пусть и очень простые. Но такие, чтобы как братья-близнецы. Один в один. Та ещё задачка…
– Сделаешь?
– А куда деваться? – почесал затылок Игнат.
– Следом будут и другие заказы.
– Ох… – покачал он головой, тяжело вздохнув. – С этим бы справиться. Сама же видишь, госпожа, дело непростое. Да и другими делами я загружен изрядно.
– Смотри, – произнесла новоиспечённая графиня и протянула плотнику листок бумаги.
– Что сие?
– Домик для пчёл.
– Чего?! – ошалело переспросил плотник.
– Улей. Или домик для пчёл. Мой супруг узнал, что в землях магометан люди не бегают за пчёлами да не разоряют их гнезда, подобно нашим бортникам. Они ставят им домики и подселяют туда семьи пчелиные. Те там и живут. Как гуси или козы.
– Ну… – протянул Игнат.
– Понятно ли тебе, что нарисовал мой супруг?
– Он всё очень понятно нарисовал.
– Сделаешь?
– Боже! Когда? – с нескрываемой жалостью в голосе взмолился он. – Когда мне это делать? Госпожа, ты уверена, что мне нужно делать эту шалость?
– Почему же шалость? – выгнула бровь Марфа. – И да, я уверена…
На листке, что она протянула плотнику, был улей Прокоповича[3]. Самый первый примитивный рамочный улей, изобретённый в 1813 году. Он не требовал ничего сверхъестественного. Ни проволоки, ни печатных восковых заготовок сот, ничего. По сути, этот улей представлял собой ящик с откидной крышкой и низкими и широкими деревянными рамками, на которых пчёлы сами формировали соты. Ясное дело
Пчёлы были одомашнены человеком 2–3 тысячи лет до н. э. И содержались в неразборных ульях самого разного толка – глиняные кувшины, колоды и так далее. На западе Евразии такое пчеловодство практиковалось только в зоне Средиземноморской цивилизации, да и то ограниченно. Остальная Европа и особенно её восток практиковали бортничество – сбор мёда диких пчёл. Первый в мире разборный улей был изобретён в 1789 году, это был книжный улей швейцарца Гюбера. Первый в мире рамочный улей был изобретён П.И. Прокоповичем и открыл, по сути, веху современного пчеловодства, выведя его на качественно новый уровень.
