и грохот без конца.То стреляют амазонки,
Жёны старого жреца.
Муж в отъезде. Злые нравы.
Духи гор со всех сторон.
И цепные волкодавы
Воют путникам вдогон.
Долог путь в реке по горло,
Путь в камнях, по глыбам льда.
Нам дорога ноги стёрла,
День и ночь вела сюда.
Вот, однако, эти сакли,
Где толпа с утра пьяна.
Вот мы сели и обмякли
От ячменного вина.
И похищенной невесте
Поздравленья шлём, отпив.
От преданий кровной мести
Красный в сумраке отлив.
Из новых стихов
Руставели
Весна родная, млечно-алычовая,
Монастыри на кручах, облака…
Твоей души владычица парчёвая
Вошла в твои реченья на века.
Созданье сберегут священножители,
И образ твой, столетьями храним,
Окажется сокровищем обители.
Не зря пришёл ты в Иерусалим.
И в святости твой облик увеличится,
В твою державу превратится храм,
Где твой кумир, царица и владычица
К твоим припала праведным стопам.
Галактион[20]
А ведь настолько невзлюбил собратьев,
Уж так их презирал, что напоказ,
Давно брезгливость прежнюю утратив,
Мог выпивать с расстрельщиком не раз.
Потом с усмешкой слышал разговоры.
Грустил об Ольге и не прятал слёз.
В ломбард однажды после пьяной ссоры
Пиджак с высоким орденом отнёс.
Всё снился голос предрассветно-ломкий,
И в двери стук, и револьверный ствол.
Он всё собрал и, завязав тесёмки,
Две пухлых папки положил на стол.
В одной – «Стихи», в другой – «Стихи для этих»;
По толщине одна другой равна.
И знал, что будет жить в тысячелетьях,
В них вывалился, прыгнул из окна.
Ираклий[21]
В мой сон через метель утрат
И декорации спектаклей
Пришёл поэт-лауреат,
Герой труда и друг Ираклий.
Ну, да, при нём я не тужил
В безумстве жизни, шедшей кругом,
И переводчиком служил,
И был советчиком и другом.
Он едок был и так угрюм,
Но широка была натура,
Любил я этот хищный ум,
Меня угадывавший хмуро.
Вот входит через много лет,
Такой суровый и бывалый.
Ещё с лица не стёрся след
Времён террора и опалы.
И вспыхнули в душе моей
Года его карьеры ранней —
И разрушение церквей
И неуклонность покаяний…
И в сердце – юный непокой,
Как будто жизнь ещё в начале,
И долгий разговор такой
С тем, кто на звездной Ортачале[22].
«Привык я пить вино…»
Привык я пить вино,
Внимая
Галактион Табидзе(1892–1959). Его первая жена Ольга Окуджава была расстреляна в 1941 г.
Ираклий Абашидзе (1909–1992) – грузинский поэт.
Ортачала – старинный район Тбилиси.
