внутренностей, снов, книг, зеркал, костей, чисел, воды, вина, воска и др.[17] Второй такой функцией было исследование природы в попытках понять ее воздействие на человека, оно способствовало изучению трав и растений, камней, животных, небесных светил (астрология) и металлов (алхимия). Алхимия, в которой магия, наука и религия были, возможно, наиболее тесно переплетены, основывалась на идее, что человек может изменить свою духовную природу путем изменения химического состава веществ. Одновременно с семиступенчатым процессом очищения неблагородного металла и превращения его в золото очищалась и душа человека. Третья функция высокой магии заключалась в попытке сконцентрировать космические силы, сосредоточив их в пентаграмме или другом магически определенном пространстве либо подчинив их своей власти, используя их имена в заклинаниях. Латинское слово «incantatio» сначала означало «пение», но позднее стало означать «заклинание»: отсюда происходит и английское enchantment – очарование. Использование слов всегда было неотъемлемой частью как высокой, так и низкой магии; вера в то, что власть над именем предмета – это власть над самим предметом, была широко распространена во всем мире. Как верно заметил нововременной оккультист Элифас Леви, в магии сказать – значит сделать. В иудео-христианской традиции самыми ужасными и могущественными магическими заклинаниями были те, в которых использовали тетраграмматон (YHWH – транслитерация четырех еврейских букв, означавших имя Бога[18]), предпочтительно перевернутый.
Связь высокой магии и религии порой отрицалась, между ними проводились четкие границы. Определение, приведенное сэром Джеймсом Фрэзером, стало классическим: магия пытается подчинить себе силы Вселенной, религия взывает к ним[19]. Шведский теолог Натан Содерблом утверждает: «Сущность религии – это подчинение и доверие. Сущность магии – это дерзкое самовосхваление. Магия не ведает границ своих возможностей; религия, в собственном смысле этого слова, начинается тогда, когда человек чувствует свое бессилие перед лицом силы, которая наполняет его благоговением и страхом… Магия, таким образом, противопоставляет себя религии»[20]. Тиллих отождествляет религию с высшей заботой и видит в ней отклик на откровение Бога, в отличие от магии, которая стремится к контролю и власти. Антрополог Уильям Дж. Гуд выделяет следующие характеристики, отличающие магию от религии: 1) наличие определенной цели; 2) манипулятивная установка; 3) акцент на отношениях «профессионал – клиент», а не «пророк – последователь»; 4) сосредоточенность на индивидуальных, а не на социальных целях; 5) магия практикуется в основном отдельными лицами, а не представляет собой коллективное поклонение; 6) в случае неудачи готовность быстро сменить ритуалы и техники; 7) меньшая эмоциональная вовлеченность; 8–10) сосредоточенность на уклонении от действия природы Вселенной или искажении ее, а не на принятии и следовании ей; 11) инструментальное использование
Греческое слово μαντεία означает «предсказание»; следовательно, суффикс – мантия применялся в словах для обозначения разновидностей гадания. Например, онейромантия (гадание по снам), гидромантия (гадание по воде) и т. д. Некромантия, искусство эксгумации мертвых и использование их для гадания, по понятным причинам рассматривалась не-магами как самый зловещий вид гадания. В средневековой латыни первоначальный греческий корень (νεκρός – мертвец) был искажен до латинского niger (черный), откуда появилось слово «нигромантия» – «черное искусство». Во многом именно из-за этой этимологической путаницы появился термин «черная магия». Гадание на Библии называлось sortilegium, что буквально означает «чтение судеб», но часто применялось к магии в целом или даже к колдовству. –
Считается, что это собственное имя Бога, в отличие от его других титулов. –
Frazer J. The Golden Bough. London, 1911. Vol. I, XX.
The Living God. L., 1933. P. 36; Ehnmark.
