суеты и не замечаешь, а когда несешь беду на загривке – света белого видеть не хочется. Взял и померк в одночасье.
А казалось бы – так хорошо, так счастливо все складывалось! У нее ведь всегда одна забота была – чтоб доченьку хорошо в жизни пристроить. Чтоб в достатке жила, не мыкалась в безденежном одиночестве. И так думала об этом, и сяк… Тем более что доченька особых надежд на жизненные успехи не подавала, в школьных науках не преуспела. Больше в зеркало смотрела, чем в учебники.
Да уж, если вспомнить школьные годы… Как однажды вызвала ее на разговор классная руководительница Анна Антоновна, как начала его осторожно:
– По-моему, вы свою Нинель очень балуете, Елена Михайловна. То есть слишком много времени уделяете ее внешнему виду и развитием девочки совсем не занимаетесь. Это неправильно, Елена Михайловна… Вы хоть задумываетесь над тем, куда она после школы пойдет, какую профессию получить сумеет?
– Ну не знаю… – развела она руками растерянно. – Куда все, туда и она… В институт поступит или в техникум…
– Боже, да о чем вы! Какой институт, какой техникум! Она же учиться совсем не хочет, мы едва-едва ее на тройки тянем! Да это еще полбеды… Она же у вас такая… Как бы это сказать… К самостоятельной жизни не приспособленная. И в этом ваша вина, я думаю. Вы растили ее, как нежный цветок, да? Ограждали от трудностей, даже от домашних дел ограждали?
– Так она ж у меня одна… Без отца растет… Я ее жалею. Да пусть и цветочком растет – что в этом плохого?
– Ну да, ну да. Нежный цветок ухода и полива требует постоянно, и цель у него одна – глаз услаждать. А что, если поливать и ухаживать некому будет? Не будете вы всю жизнь этим заниматься, Елена Михайловна? Насколько я понимаю, Нинель – поздний ребенок?
– Ну да. Поздний. Что ж теперь…
– Да ничего. Я просто хочу сказать, что вы своей материнской самоотверженностью большой вред ей наносите. Это чистый эгоизм с вашей стороны. Вы ведь скорее для себя все это делаете, чтобы в свою жизнь внести смысл? Вы хоть сами-то это понимаете, Елена Михайловна? Неужели никогда не задумывались над тем, правильно ли вы Нинель воспитываете?
– Ну не знаю… Как умею, так и воспитываю. И ничего плохого я в этой, как вы говорите, материнской самоотверженности не вижу. Да каждая приличная мать жизнь за ребенка отдаст, если потребуется! Разве не так? Не говоря уж о том, чтобы оградить его от лишних трудностей!
– Нет, не так. Ребенку и трудности тоже нужны. И заботы по дому. И упорство в учебе – это ведь тоже своего рода трудность. А Нинель у вас в учебники не любит заглядывать, ни к чему не стремится, ничего не хочет. При всем при этом слишком озабочена своей внешностью – все время в зеркало смотрится. Однажды я видела, как она плачет во время урока… Начала допытываться, в чем дело, а оказалось все просто! Оказывается, у нее на носу прыщ выскочил! Вот горе какое! А то, что по математике двоек нахватала, – это не горе. Ну вот что нам с ней делать, что? Из школы выгонять? И куда вы с ней пойдете, вы подумали?
– Ой,
