не так ли?
6. Аедие
…он поселился в большом доме на самом высоком ярусе небес.
– Новость как новость, – растерянно возразил я, пряча нитку в нагрудный карман куртки.
Как только всученный обрывок скрылся в джинсовых складках моей поверхности, ветер переменился. Мне вдруг стало скучно, в потаенных болотных глубинах моего существа накопились усталость и раздражение; даже давление, кажется, начало скакать, подражая молодому кенгуру: по крайней мере, в ушах звенело, лоб словно бы перетянули тугим шнурком, виски налились свинцом.
Я не знал, как следует себя вести. Хозяйка дома бесстыдно вешала мне на уши какую-то эзотерическую лапшу слабого посола; затащившая меня сюда Наташка дрыхла и, кажется, ее Ка не намеревалось прерывать круиз по тихому океану сновидений; встать и уйти – невежливо, да и любопытство не велит, но и принимать активное участие в одурачивании себя любимого мне не хотелось. Неловкая ситуация!
Мое новое настроение гадалке не понравилось. Нахмурилась, встала, подошла к окну, поманила меня пальцем:
– Посмотри-ка вниз.
Я послушно выглянул наружу и обмер: тротуар был так далеко, словно мы созерцали его из окна какого-нибудь небоскреба – не банальной девятиэтажки, порожденной скудным воображением дипломированного провинциального архитектора, не столичной сталинской высотки даже, а именно небоскреба, каковых в нашем городе, ясен пень, не водилось и не заведется, пожалуй, в ближайшее столетие.
– Ты ведь живешь на четвертом этаже, – говорю почти умоляюще, словно бы можно еще прийти к соглашению и отменить несуразное это чудо. – Мы поднимались, я помню… я еще ступеньки считал.
– Очень мило с твоей стороны. И сколько же их было?
– Шестьдесят шесть. Шесть ступенек внизу и потом три пролета…
– Смотри в окно, Макс. Внимательно смотри. Как по-твоему, достаточно ли будет шестидесяти шести ступенек, чтобы спуститься отсюда на землю?
– И шестисот не хватит, – промямлил я.
Меня почему-то тошнило, да и голова позорно кружилась; я ухватился за батарею центрального отопления, с пыльной твердью ее поверхности я бы не расстался сейчас ни за какие сокровища Али-Бабы: все же настоящая, надежная вещь, не фата-моргана.
– Это что, гипноз какой-нибудь? – знакомое с детства слово «гипноз» оказывало на меня столь же успокаивающее воздействие, как холодный металл радиатора.
– Хреноз какой-нибудь! – сердито передразнила меня Олла. – И откуда ты только взялся на мою голову? За тобой чудеса волокутся, как хвост за собакой, а метешь ты при этом пакость премерзкую, как колхозница на приеме у экстрасенса. «Гипноз»! Тьфу, гадость какая!.. Ладно, посиди на стуле, отдышись. Ты зеленый, как лягух.
Нелепое
