волосами и такими же белыми глазами.
Рядом с ней, положив руку ей на плечо, стоял бледный темноволосый мужчина с хмуро сдвинутыми бровями и удивительными фиолетовыми глазами, такими странными, словно художник ошибся и положил не ту краску. Тяжелый застывший взгляд этих глаз заставил поежиться.
Я откуда-то знала, что, хоть этот мужчина и выглядит так, словно в последнюю минуту присоединился ко всем остальным, именно он старший среди этой пятерки.
Чем дольше я смотрела на картину, тем больше деталей открывалось взгляду.
Беловолосая женщина и мужчина со странными глазами, очевидно, любовники. То, как соприкасаются их плечи, словно бы невзначай, то, как его рука касается ее кожи, говорило яснее всяких слов.
Брюнет по центру и рыжая женщина с приятной улыбкой, похоже, связаны куда теснее, чем могут объединить брачные обеты. Она была его судьбой, его взгляд говорил об этом красноречивее любых заверений.
А вот пятый человек на портрете… Его лицо ускользало от взгляда, словно я пыталась рассмотреть что-то сквозь толщу воды. И хоть минуту назад я могла поклясться, что видела миловидного голубоглазого блондина, сейчас он выглядел иначе: волосы стали неуловимо темнее и длиннее, сквозь нарисованное лицо мужчины словно бы проступали другие черты мало похожего на него человека…
Что хозяева замка, что их дочь показались мне странно пугающими. Высокие, надменные, с белыми волосами и такими же светлыми, практически белыми глазами.
Девушка (она и в самом деле оказалась моей ровесницей) чем-то неуловимо напоминала ту, что я видела на портрете, который едва не заставил меня опоздать на встречу.
При свете дня она казалась младше, но не менее воинственной. Мне стоило отнестись к ней с настороженным вниманием. Я думала, придется возиться с провинциалкой, наивной и скромной, только что освободившейся от детской застенчивости и неуклюжести, а оказалась приставлена к девице, словно выточенной из драгоценного камня. Неподвижное лицо, полные губы и эти отталкивающе светлые глаза с голубым ободком. Она не хуже меня говорила по-французски, знала латынь, да и музицировала весьма сносно.
Ее дед носил титул маркиза. Ее мать приходилась дальней родственницей самому Георгу Четвертому, недавно взошедшему на английский престол.
Да здравствует король, и все такое прочее.
Кто бы мог подумать, что в глуши живет настоящая принцесса, что в манерах, что по родословной?
– Ты собралась искать отщепенца?! Серьезно? Совсем с ума сошла? – Лучшая подруга Аттины Гвен Коллингвуд стояла в дверях, наблюдая, как та методично выворачивает на пол содержимое ящиков стола. – Это вещи твоей сестры.
– Ей уже все равно, – грубее, чем когда-либо, отозвалась Аттина.
– Что ты пытаешься найти?
– Не знаю. Хоть что-то! Неделя прошла! – Аттина рухнула на ковер рядом с разбросанными вещами и закрыла лицо руками.
Она была примерной дочерью, отличницей в школе, образцовой студенткой. Аттина всегда все
