обвел глазами горизонт.
– От законодателя реформа получила всё…
Он небрежно стряхнул пепел своей папиросы.
– Везде свои тернии.
– Везде-то везде, да каково-то вот здесь, на живом деле видеть, как отзывается это незнание живой жизни, этот канцеляризм… Надо знать эту жизнь, надо знать, как проникнуть в смысл ее, чтоб действительно что-нибудь вышло… Трудно… Как нарочно всё одно к одному: сверху, с боков… Природа и та точно взбунтовалась: один голод скачали, другой уже готов. Тиф кончился – холера. Там уже про чуму пишут…
– Ну, а снизу? с народом как у вас?
– С народом что? Надо знать русского человека. Чем проще, чем патриархальнее, тем лучше… Я с детства возле этого народа: вырос в деревне, тысячи человек в полку через мои руки прошли; придет хам хамом – уходит человеком. Наши либералы с дамским сердцем вопят: как? розги, в зубы?! Ерунда, чушь, то же самое незнание народной жизни… Сделайте милость: русский человек за этим не гонится, если всыпать ему за дело… Вот в кутузку, это – действительно разорение мужику. Да вот вам: послушай, братец, – обратился он к Алексею, незаметно насторожившемуся послушать, о чем господа говорят, – что тебе лучше, в тюрьму тебя посадить на месяц, например, или по-простецкому – зубы начистить, а то и выпороть? Говори прямо…
Алексей испуганно привстал и растерянно проговорил:
– Мы, ваше благородие, не здешние…
– Да я к примеру…
– Известно, к примеру, – согласился Алексей.
– Ну вот, ты и скажи, что тебе лучше: снять тебя вот сейчас с работы да в тюрьму или выпороть… к примеру?..
Но Алексей только повторял последние слова:
– Известно, к примеру…
– Вот наладила сорока Якова… Да говори ты… Можешь говорить?
– Когда не могу…
– Ну и говори.
– Чего мне говорить?! – ответил Алексей, и, не дожидаясь, встал, и ушел в поле.
– Откуда вы этакого болвана раздобыли? – добродушно спросил мой гость. – Его бы за деньги показывать… Вот чучело…
Наступило молчание.
– Трудно, трудно… и никто таки, знаете, никто этого понимать не хочет.
Он как-то подавленно вздохнул и махнул рукой.
– Другой раз, знаете, так разогорчишься, что просто взял бы да и бросил все… Вот этих дураков жалко…
Он показал на смотревшего чуть ли не в рот ему молодого парня.
– Ну, что смотришь?
И мой собеседник рукой спутал ему волосы.
– Славная морда, – снисходительно заметил он, обращаясь ко мне, и встал. – Ну; до свидания… Очень приятно встретить так неожиданно человека, с которым можно отвести душу.
– Все, бог даст, будет хорошо, – сказал он на прощанье. – Я, знаете, верю в приметы: все наши реформы начинались очень радужно, да кончались плохо. Бог даст – эта трудно начинается – конец будет хороший.
