ся на даче, а я, к несчастью, в Женский день осталась без машины.
– Жду уже полчаса, – возмущалась я. – Кому вообще всё это надо? Зачем я каждый год терплю всё это лицемерие?
– Крошка, прости, – ответил муж, – я еду в аэропорт…
– Ах да! – вспомнила я. – В аэропорт…
Его сестра со своим мужем возвращались из отпуска, он обещал их встретить.
– …ты едешь с папой. Папа тебя заберёт. Я ещё утром сказал, ты помнишь?
Я ничего не помню, наверно, у меня весенний авитаминоз. Или, скорее, переутомление. Всю зиму я опять просидела в подвале, опять работала над новой книжкой, и снова с интригующим названием – «Дневник невестки», мама дорогая.
Понятно, что в этом опусе я перемыла кости всей мужниной родне, и видимо, от этого меня настигла сезонная депрессия. Мне захотелось убежать от всех этих людей куда-нибудь подальше, в экзотические страны, но надо было ехать к мамочке на дачу.
Обвешанная пакетами, я вся поискрутилась на каблуках, то на одном, то на другом, и не сразу заметила, что рядом остановилась машина. Чёрный сверкающий седан лениво перекатился через лежачего полицейского, опустилось стекло, и я услышала знакомый голос:
– Здравствуй, моя прелесть…
Тёмные кудри, френч и очки. Это был наш любезный папочка, то есть мой свёкор, на своёй новой тачке.
Эту машину я ещё не видела, слава богу, мы не часто встречаемся, поэтому я плюхнулась на переднее сиденье и сразу начала обследовать салон.
– О, мама мия! Какая кожа! Какие кнопочки! И сенсор есть! Вы дорвались, да? Поздравляю! Сбываются все ваши детские мечты…
Папочка улыбнулся и нажал на кнопку, которая запускает массаж в пассажирском сиденье.
– О господи! – Я даже вздрогнула.
И пошутила:
– Как жаль! Что мы не встретились с тобою раньше!
Он улыбнулся так загадочно и пообещал:
– А что на трассе будет…
Мы поползли из города, всего одна развязка – и свобода. Я дёргала коленками от нетерпения, вонючие пробки меня достали, но наш любезный папочка, как всегда, был спокоен, по рядам не метался, в гущу не лез, ждал Кольца, за которым поток разойдётся, и по своёй привычке напевал под нос гусарские романсы.
Его подрезала одна нахалка в хетчбэке с битым бампером. Он пропустил, и девушка моргнула, а потом ещё махнула ручкой и улыбнулась в зеркало. На Кольце она ушла направо, а папочка свернул налево. «Вот и всё», – он сказал, но это не имело отношения к девушке и пробке. По уставшим глазам я поняла, что «вот и всё» имеет отношение к каким-то личным соображениям, которые были мне неизвестны. Я понятия не имею, о чём думают серьёзные мужчины, когда возвращаются с работы домой.
За Кольцом на выезд ещё работал последний цветочный рынок, и в ранних сумерках горели жёлтая мимоза и охапки больших алых роз. К празднику этими голландскими розами завалили весь город, корзинки с цветами смотрелись шикарно на фоне дорогих отмытых тачек, которые, как по команде, одна за другой тормозили у цветочниц.
И папочка наш тоже притормозил. Продавщица зазывающе улыбнулась, предвкушая хорошего клиента, но он проехал мимо. И усмехнулся:
– Чуть не купил.
Цветов он никому давно уже не дарит. С тех пор, как наша мама занялась цветочным бизнесом, это потеряло смысл. Первое время по инерции он ещё приносил ей букетик, а на следующий день она выставляла его на витрину. Даже розы перестали для неё быть маленькой радостью, она их стала называть профессиональным термином – «срезка».
Иногда, обычно перед праздниками, она просила мужа: «Купи мне тонну голландской розы». И он ей помогал, оплачивал оптовые партии. А вот такого, чтобы просто выйти из машины и взять букет, с ним давно уже не случалось.
В последний час перед началом праздничных выходных мужики спешили прихватить букетик. Они их так смешно несли – перед собой, на вытянутых лапках…
– Все носятся с этими цветами, как ненормальные… – фыркнула я. – А где вы были целый год? Что все одновременно зачесались?
– Да понимаешь… – Наш любезный папочка вдруг призадумался. – Что-то в этом есть… Так, знаешь, иногда, вдруг хочется купить какие-нибудь розы… Не слишком много, не тонну… Так, штучек семь… Подарить их мимоходом какой-нибудь не-ожиданной женщине… И посмотреть…
– Что посмотреть?
– Посмотреть, как обрадуется… – сказал он и захихикал, – такой ерунде.
«Да уж, какие вам цветочки, уважаемый! – Я скорчила ему скептичную рожу. – Всю жизнь в счастливом браке! Двое детей, четверо внуков! К тому же пятница! Восьмое марта!»
Восьмого
