на корточках и что-то там колдовала в духовке. Я сзади подкрался и поцеловал её в самое темечко.
– Игорь, не мешай, видишь, занята, – услышали мы.
– Вот не знал, что тебя муж в макушку привык целовать, надо было мне до ушка дотянуться, – засмеялся я.
– Ой, Ванька! – обернулась Лина. – Прости, я думала, что это мой резвится. Привет, ребята, рада вас видеть. Только погодьте пару секунд, я сейчас всё переверну – и буду в вашем распоряжении.
Действительно, не прошло и минуты, как Лина встала, и я смог её как следует рассмотреть. Невысокая, но ладно скроенная у меня сестра. Несмотря на такой уже, знаете, серьёзный возраст (шестьдесят пять – это, я вам скажу, не двадцать пять), выглядела она очень хорошо. Ни тебе излишней полноты, которая у большинства женщин к таким годам набирается, ни худобы, до которой некоторые себя изнуряют, – нормальная такая дама средних лет, или бальзаковского возраста, кому что угодней, предстала перед нами. Морщин на лице тоже особо не прибавилось – так, пара складок у уголков губ, да на лбу несколько старых морщинок змеилось. Волосы тёмно-каштановые, явно незадолго до того крашенные, а накануне уложенные, – вот, пожалуй, и всё, что в ней недавнюю именинницу выдавало. А глазами её, двумя тёмными вишенками, глубоко посаженными, и вовсе можно было любоваться и любоваться.
– Ты уж извини, сестрица дорогая, что мы отсутствовали на празднике в честь твоего, не знаю уж, как и сказать, то ли юбилея, то ли не юбилея – в общем, того знаменательного дня, когда ты на свет появилась. Что тебе дарить, тоже не знаем. Здоровья бы побольше да годочков ещё столько же, но мы ведь не волшебники, это нам не дано. А вот сувенирчик некий мы для тебя специально с берега моря привезли.
И я протянул Лине небольшое изделие, размером чуть поболее ладони. Оно было искусной рукой вырезано из выброшенной на берег коряги и чем-то напоминало лодочку. Там и нос, слегка удлинённый, виднелся, и корма, немного закруглённая, была, и мачта чуть наклонно торчала, да и гребец, сидящий на дне этой посудины, весь нахохлившийся и на голову капюшон натянувший, просматривался.
– Представляешь, – продолжал я, – на рынке в Сочи, где если что из сувенирной продукции и можно увидеть, так это раковины рапанов, усеянные приклеенными к ним мелкими ракушками, да крупную гальку с надписями типа «Привет из Сочи» и всё такое прочее, у одного продавца-старичка я заметил всякие поделки из деревяшек, явно на берегу морском найденных. Только море могло так ветки и стволы деревьев обработать. Так вот этот старичок, местный умелец, из них такие прелестные вещицы навыделывал, что только удивляться можно. Там я и обнаружил эту лодочку, да ещё и названную ну прямо для тебя. Вот смотри. – И я указал на меленькие, соразмерно самой лодчонке, буковки, змеившиеся по самому боку от носа к корме: «Плыть долго». – Вот ведь что он придумал. Ну, мы и решили: пусть это пожелание поможет тебе в такой форме, в какой ты сейчас находишься, плыть ещё очень и очень долго. Ровно столько, сколько сама захочешь.
Лина
