в Ак-Сарае (Белогорске) я почему-то несколько раз видел в небе продолговатый аэростат, наподобие тех, что во время войны поднимали в целях заграждения от вражеских аэропланов над Москвой. В Белогорске так боролись с НАТО? Или это для красоты?
Такой же аэростат я заметил как-то над низкими Арденнскими горами в Бельгии, и это было очень красиво.
50. Берлин
1988–2004
Я попал в Западный Берлин весной 1988 года благодаря Лизе Шмитц, затеявшей проект «ИсKunstво», первый, где художники из Москвы выставлялись вместе с немецкими, и это же был мой первый выезд из Франции в какую-то другую страну. Незадолго до того я посмотрел «Небо над Берлином» Вендерса, фильм мне очень понравился, поэтому многое в городе я узнавал. Или видел город через кино.
Перед Берлином я заехал в Кёльн к Гройсам. В Берлин почему-то отправился самолетом, он на подлете очень круто взял вниз (заложило уши) и приземлился в аэропорту Тегель. Меня встретила Лиза, по дороге к ней мы проезжали французский военный городок: обычный французский поселочек, главная улица называлась avenue Général Leclerc.
Я жил у Лизы в Крейцберге, на Таборштрассе. Рядом Ораниенштрассе, где немыслимо перемешались турки и левые берлинские интеллектуалы, кебабные харчевни и самые модные галереи, анархисты и строгие мусульмане. В каком-то кафе сидели пожилые трансвеститы с набеленными лицами, с вурдалачьими алыми губами. В другом кафе, на Кантштрассе, чудом уцелевшем во время бомбежек, все сохранялось в неприкосновенности, будто на дворе 30-е годы, а в загончике рядом с кухней на потеху посетителям содержался огромный боров.
На путях разбомбленного в 45-м вокзала панки устрашающего вида, но совершенно безобидные жгли среди бурьяна костры. По огромному блошиному рынку возле Бранденбургских ворот ветер гонял тучи пыли, торговали там черт знает чем, в том числе слежавшимся советским военным обмундированием, пластами сложенным на земле.
Торчала занозой стена. Мне понравилось прогуливаться вдоль нее, разглядывать граффити. Кое-где возле стены были смотровые площадки, поднявшись на которые можно было увидеть другую сторону. Как-то мы ужинали на террасе кафе возле стены, а гэдээровский пограничник смотрел с вышки в бинокль в наши тарелки.
Мне очень полюбилось одно место на берегу Шпрее – туда можно было пробраться через дыру в изгороди из колючей проволоки. Горы песка, лопухи, кусты акации (как у Генриха Сапгира: «У черты цивилизации расцвели кусты акации…»). Я брал с собой бутылку вина, смотрел на воду, на лебедей, плававших вдоль берега, на гэдээровский сторожевой катер, курсировавший туда-обратно по фарватеру, и на другой берег, фланкированный пятиметровыми бетонными плитами с колючей проволокой поверху. Потом Лиза мне сказала, что по мудреной берлинской политгеографии место моего отдохновения принадлежит ГДР и находиться там небезопасно.
Я вернулся в Берлин через несколько месяцев, на выставку, вместе с Николой Овчинниковым. Из Москвы прибыли Сережа Волков, Сережа Воронцов, Свен Гундлах, Ира Нахова, Сережа
