type="note">[31]
– Да, и мистер Пепис перешёл на французский, дабы подчеркнуть это обстоятельство. Пожалуйста, продолжайте.
– Милорд Уилкинс полюбопытствовал, пишет ли она в ответ, и мистер Пепис сообщил, что Минетта поддерживает переписку усерднее иного дипломата.
Ольденбург поморщился и расстроенно покачал головой:
– Топорная работа! Мистер Пепис дал понять, что обмен письмами носит дипломатический характер. Однако с Уилкинсом нет нужды говорить настолько в лоб… вероятно, он был утомлён, рассеян…
– Он сидел в присутствии допоздна – много золота доставили в Военно-морское казначейство под покровом тьмы.
– Знаю. Смотрите!
Ольденбург потянул Даниеля за руку и развернул на запад, к Внутреннему двору. Они стояли возле Соляной башни – юго-восточного угла крепости. От них параллельно реке тянулась южная стена, соединяющая череду круглых башен. Справа, посередине, одиноко высился старинный донжон – Белая башня. Несколько низких стен делили внутреннее пространство на прямоугольники, однако сверху заметнее всего была западная стена, укреплённая от атак со стороны беспокойного лондонского Сити. Между этой стеной и более низкой внешней тянулась узкая, невидимая сверху улочка, застроенная мастерскими для плавки и обработки драгоценных металлов. Сейчас над ней стояли клубы дыма и пара. Она звалась Минт-стрит, или улица Монетного двора.
– Непрестанный стук молотов мешает мне спать по ночам; дым от печей просачивается в амбразуры.
В здешних стенах были преимущественно узкие крестообразные бойницы для стрельбы из луков. Отчасти благодаря им Тауэр был такой надёжной тюрьмой – особенно для толстяков.
– Так вот почему короли живут теперь в Уайтхолле – чтобы им не досаждал дым с Монетного двора? – пошутил Даниель.
На лице Ольденбурга проступило педантичное раздражение.
– Вы не поняли. Монетный двор работает крайне редко – несколько месяцев оттуда не доносилось ни звука, работники пьянствовали и бездельничали.
– А теперь?
– Теперь они пьянствуют и трудятся. Несколько дней назад, стоя на этом самом месте, я видел, как военный трёхмачтовик, осевший под тяжестью груза, бросил якорь сразу за изгибом реки. Между ним и речными воротами в южной стене принялись сновать лодки. В то же самое время Монетный двор вдруг ожил и с тех пор не затихал.
– И золото начало прибывать в Военно-морское казначейство, создавая хлопоты для мистера Пеписа.
– Давайте вернёмся к разговору, который вам позволили услышать. Как епископ Честерский отнёсся к довольно неуклюжим откровениям мистера Пеписа?
– Сказал что-то в таком духе: «Так Минетта уведомляет его величество о всех событиях в жизни сердечного дружка?»
– И кого он при этом разумел?
– Её мужа?.. Понимаю, моя наивность достойна жалости…
– Филипп, герцог Орлеанский, владеет лучшей и самой обширной во Франции коллекцией дамского
