Гамасом, а не врезала ему в нос, и теперь вся эта энергия выплеснулась на короля и ритуал омовения.
– Это унизительно. Я не стану этого делать!
Последние слова я сказала слишком громко. Их услышали все.
Слуги, которые несли золотой таз с водой и лепестками роз, застыли на полпути.
– Ритуал омовения ног супругу очень важен, ваше величество, – попытался меня уговорить епископ Гамас. Он стоял рядом, среди придворных. – Он говорит о вашей готовности подчиняться мужу и признании его превосходства над вами.
От его слов меня снова передернуло.
– Я не стану этого делать! – упрямо процедила я, посмотрев на него в упор.
Мне становилось все жарче, я будто выходила из состояния оцепенения, в котором пребывала с утра, и это пробуждение было яростным.
Храмовник сделал кислую мину.
– Непослушные жены должны быть наказаны. Так говорит псалом пятый о супружеской жизни из устава Храма. Я советую вам передумать.
– Это только ритуал и традиция Франкии. Она не имеет к религии никакого отношения, – вдруг заговорил Витторино.
Он находился рядом, но на большем расстоянии.
– Но послушание имеет, – уперся епископ Гамас. – Ритуал должен состояться! Или королеву нужно будет наказать.
Тут он облизнул свои чувственные губы, и я испугалась, что и наказывать меня собирался тоже он.
– Ну, что же, раз так, тогда ритуалу быть, – ответил король и повернулся ко мне.
Я не успела возразить, как он подхватил меня за талию, легко приподнял и посадил на кровать. По его знаку слуги поставили таз у моих ног, и король, опустившись на колени, стал расшнуровывать мои золотые туфельки.
– Что вы делаете? – епископ Гамас побелел от злости.
– Ритуал омовения ног должен состояться. Раз так, и леди Эллен не хочет, я готов провести его вместо нее.
Я попыталась выдернуть ногу, но Генрих силой удержал ее. Пришлось подчиниться. Ладонь Генриха скользнула мне под юбку, король ловко схватил чулок и спустил его вниз, обнажая мою стопу. Я от неожиданности дернулась слишком поздно. То, что рука короля побывала под моей юбкой, вдруг так сильно оскорбило меня, унизило, что на глаза навернулись слезы. Я будто кукла для него и епископа Гамаса, которую можно лапать где угодно. Изо всех сил я вцепилась в расшитое золотом покрывало на кровати, пытаясь сохранять спокойствие и не расплакаться.
– Вы нарушаете все приличия! Все обряды! – брызгал храмовник слюной.
Его лицо было перекошено. Но он глаз не мог оторвать от моих ног. Мне захотелось спрятать их под юбку.
– Ну, если разобраться, его величество прав. В самом раннем документе, в котором говорится про данный обряд, нет явного указания на пол супруга и не ясно, кто кому должен мыть ноги: жена мужу или муж жене, – вдруг вмешался Витторино.
Я готова была поклясться, что он придумал это на ходу, чтобы хоть как-то оправдать
