вода, материки.И в мире, сотворяемом навеки,
Сияли лучезарно небеса,
Хрустальные текли свободно реки,
Шумели изумрудные леса.
В долинах рек, что у предгорий жались,
Зверей красивых тучные стада
Щипали травку, пили, размножались,
Ну и друг друга ели иногда.
Но, видно, провидению был способ
Навязан, чтоб ужесточить игру.
Лишь выбрав наугад любую особь,
Вдохнуть в нее разумности искру.
И камень стал резцом, а сук стал палкой.
Нашлись и груз праще, и кругу ось.
Сперва сцепились легкой перепалкой,
Потом крупнее, ну и… началось.
А знаешь, ведь в начале был мужчина.
Но то ли ему в карты не везло,
То ли еще какая-то кручина —
И снова провидение спасло.
Поняв, что не добавит развлечений
Ему возня со златом-серебром,
Создало существо для утешений,
Всего лишь обойдясь его ребром.
Но вкралась незаметная «угрозка»
В творение из бренного ребра —
Лишь капелька его спинного мозга,
И надо ж, прижилась, не отмерла.
И даже больше – кто же так разбудит?
Кто вдохновит на дерзкий передел?
«Как скажешь, дорогая, так и будет», —
И рушился возможностей предел.
И вроде нрав не мед, лик не божничка,
Но этот губ разрез и сноп волос:
Сначала – просто легкая привычка,
Потом сильнее, ну и… началось.
Мосты
Горя в огне сжигаемых мостов,
С которым не сравниться даже аду,
Клянем поспешность дел, решений, слов,
Лелея безутешную отраду.
Что к лучшему все, так должно и быть;
Коль к цели ты решил скорей стремиться,
Кого-то надо бросить, что-то позабыть,
Где зорче быть, а где-то затаиться.
Но есть граница между всем и вся,
Четко очерчена, она все же незрима,
Где праведная сходится стезя
С дорожкой лицемерия и грима.
А сами мы тогда уже жнецы
Большого поля, сеянного ложью.
Играют нами братья-близнецы:
Ложь и рассудочность и вера и безбожье.
И если заблуждение велико,
И рвется связь, и ложь мы пожинаем,
Сожжение дается нелегко —
То не мосты, то мы себя сжигаем.
Дилемма
Пусть горизонт и недотрога,
Пусть свет – стоячая вода.
И всё же жизнь – это дорога,
Хотя бы даже никуда.
И мне не миновать дилеммы —
Идти в обход иль напрямки.
Ведь, как всегда, есть две проблемы,
Вторая, помнишь, – дураки.
И только лишь успев проснуться,
Я думаю всё утро, как
Пройти, сумев не поскользнуться,
И не остаться в дураках.
Караван
За ночь серебристый купол выцвел,
Сполз в низины утренний туман,
И звонок будильника, как выстрел,
Тронет с места мысли караван.
Их погонщики – мои печали.
И галопом маршевым, лихим,
Окриками, палками, бичами
Гонят к цели, ведомой лишь им.
Сдёрну сном изнеженное тело
С простыни и застелю кровать.
Ну, гонцы, сегодня – что за тема?
Чью проблему будем разгребать?
Не ругать себя не тщусь, не славить —
Их решать, что с гидрой воевать.
Стоит мне одну лишь «обезглавить»,
«Скушать» норовят другие пять.
Рвусь из сил и ум «нараскаряку»,
Мысли уже стонут от кнута.
Даже пресловутому Гераклу
Меряться со мною – срамота.
Думы разогрею чашкой кофе,
Прежде чем взвалить на спину крест.
Каждому идти к своей Голгофе,
Главное – играет Что оркестр,
И не в увертюре, а в финале,
Где развязка как награда ждёт.
Омрачали небосклон печали —
Ворон кружит, караван идет.
Система
