выспавшуюся и растрепанную. Там, за зеркалом куда я смотрела, стояли люди, бравые ребята, которые подняли меня посреди ночи громким стуком в дверь и привезли сюда, не дав толком понять, что происходит. Меня привели в комнату для допросов и оставили сидеть одну в компании стола и ещё одного стула. В помещении было прохладно. На мне была только голубая ночная рубашка, а сверху накинут вязаный кардиган бежевого цвета – единственное, что я успела схватить в спешке.
Вдруг в комнату шумно вошел следователь. Он перекидывался с кем-то в коридоре шутливыми фразочками, пока не закрыл дверь. Посмотрев на меня, он изменился в настроении. Гримаса омерзения перекосила его лицо. Но всего лишь на мгновение. Вскоре он снова вернул себе профессиональное бесстрастие. В одной руке он держал коричневую папку, а в другой кофе в бумажном стаканчике.
– Почему меня задержали? Буквально вытащили из постели! Я имею право на один телефонный звонок! – мой голос срывался на крик. Плохой сон сказывался на моем психическом состоянии.
– Успокойтесь. Во-первых, вас не задерживали. Мы просто хотим поговорить. Во-вторых, меня зовут Гарет Пенн, – мужчина сел напротив меня и протянул мне кофе, – Здесь довольно холодно, угощайтесь.
– Чтобы "просто" поговорить не нужно красть людей ночью, – к кофе я не притронулась.
Следователь усмехнулся и открыл папку. На первой странице я увидела свою фотографию, имя, фамилию, адрес проживания и т.д. Что-то было подчеркнуто красным маркером, что-то черным.
– В чем меня подозревают? – я сильнее укуталась в кардиган, откинувшись на спинку стула.
– Вас? Пока ни в чем. Но вы примерно представляете почему оказались здесь?
– Всё, что вы делаете – незаконно. Я подам на вас в суд.
– Уверен, что мы вместе окажемся в суде, но совсем по другому поводу.
Пенн перевернул пару страниц и достал фотографию. Когда он показал её, мое сердце сильно забилось от волнения. На пару секунд я выпала из реальности. Я ожидала что угодно, но только не это. Уж лучше бы я оказалась убийцей или террористом. Прошлое вошло в комнату и стало сдавливать мою грудь раскаленными железными щипцами.
– Вы узнаете этого мужчину?
На фотографии был изображен сорока пятилетний мужчина в окружении семьи. У него были черные волнистые волосы с седыми висками и густая борода. Он был одет в белую футболку, которая подчеркивала его телосложение, и синие джинсы. На его коленях сидел маленький мальчик с улыбкой до ушей и ярко-голубыми глазами, а рядом стояла женщина – шикарня блондинка, и обнимала его за плечи. Обстановка напоминала какой-то праздник: разноцветные воздушные шарики, мишура, торт – скорее всего день рождения мужчины. Они все выглядели счастливыми. На обратной стороне было написано: "Любимому мужу и отцу". Мои пальцы стали дрожать, и я отдала следователю фотографию.
– Нет, я не знаю его.
Следователь не поверил мне. Он достал ещё одну фотографию. На ней был изображен тот же мужчина. Но теперь он был одет в дорогой чёрный костюм в полоску. На его пальцах было множество перстней с драгоценными камнями, а на запястье сверкали золотые часы. Он играл в карты, курил сигару, пил виски и веселился в окружении подобных себе. Эта та часть его жизни, которая всегда была скрыта для меня. Я сама закрыла на неё глаза.
– Снова не узнаете? Тогда я покажу ещё фотографии.
Пенн стал бросать снимки, на которых теперь была и я помимо этого мужчины. Фото были интимного характера. На большинство я была в откровенных позах. Я схватила одну и поднесла ближе к лицу, чтобы рассмотреть. На ней обнаженная я сидела на коленях мужчины. Одной рукой он сжимал мою грудь, а другой горло.
– Откуда у вас…?
– Теперь вы понимаете, что отпираться бесполезно? Мы знаем, что у вас была связь, – Пенн проигнорировал мой вопрос.
– Но я действительно не знаю его!
Из моего правого глаза потекла крупная слеза и упала на стол. Я быстро стерла с щеки её след. Все мои слова были чистой правдой. Но следователь уже был взбешен. Он с силой стукнул ладонью по столу и подскочил со стула.
– Вы когда-нибудь читали "Потерянная честь Катарины Блюм"? Понимаете, что может произойти, если всё всплывет наружу? Например, эти фотографии.
– Тогда мне придется убить журналиста, который будет печатать эти фотографии в газетах, и я сяду в тюрьму. – я проговорила это машинально, не воспринимая всерьез сказанное. – Не нужно меня пугать. Скажите… Что он натворил?
– Я думаю, что вы догадываетесь. Слишком много и слишком грязно, чтобы иметь возможность запачкать всех, с кем имел какие-либо отношения.
Только сейчас я внимательно посмотрела на Пенна. Сине-фиолетовые пятна под его серыми глазами кричали о том, что он уже очень давно не спал. В этом мы с ним
