ли, обычно пропускаю обед.
– Следите за фигурой? – хмыкнула девушка.
Рейнард смерил ее снисходительным взглядом. Девица явно намеревалась задеть его этой фразой. Взъерошенная, бледная, в сером платье она почему-то напомнила ему воробья, буквально вчера он видел такого во время дождя. Нахохлившись, птица сидела под карнизом и внимательно следила за тем, что происходит вокруг.
Герцог моргнул, прогоняя наваждение. Вот только поэтических сравнений ему не хватало.
– Времени нет, – спокойно пояснил он.
Словно в подтверждение его слов в воздухе вдруг появился голубь. Выпорхнув из ниоткуда, он сделал круг по кабинету и приземлился на плечо инквизитора. Амадин затаила дыхание. Она много читала о магических вестниках первого уровня, которым маги пользовались для передачи секретных сообщений, но видела подобное плетение впервые.
Герцог тем временем протянул руку и снял с лапки магической птицы капсулу, в которой едва мерцал защитой тонкий листок. Прекрасно зная и адресата и содержание послания, Рейнард все же развернул письмо.
“Слухи о сегодняшнем происшествии достигли дворца. Что на тебя нашло? Жду рассказ из первых уст. К.”
Инквизитор усмехнулся и вытянул руку. Листок на ладони вспыхнул беловатым пламенем и рассыпался пеплом. Голубь на плече курлыкнул. Герцог погладил его по голове, не сводя взгляда с девушки. Ее глаза горели, а рот слегка приоткрылся.
Она с изумленным восторгом рассматривала вестника, явно борясь с желанием потрогать волшебную птицу. Её чувства были настолько искренни, что Рейнард, если бы создавал вестника сам, возможно, и позволил бы ей прикоснуться к сизому оперению, но в данном случае это означало бы раскрыть адресата, а это герцог л’Армори не имел права делать.
– Буду через час, – коротко проинформировал он голубя.
Птица вспорхнула с плеча и растаяла где-то в районе люстры.
Девушка проводила вестника взглядом, полным сожаления.
– Нашу беседу придется отложить, – резкий голос заставил ее снова повернуться к инквизитору.
– Надолго? – Амадин старалась казаться спокойной, но в голове все равно слышалась обреченность. Вряд ли ее отпустят, скорее, вернут обратно в камеру.
– Всего лишь до вечера. У меня дела, – герцог взглянул на огромные напольные часы, стоявшие у стены. стрелки на циферблате показывали без пяти минут пять. – К сожалению, они не терпят отлагательств, поэтому вы сейчас поедите и отправитесь домой.
– К себе? – изумилась она, не поверив своим ушам.
– Естественно ко мне, – отмахнулся он.
Но Амадин ответ не устроил.
– В качестве кого? – она отставила чашку и выпрямилась на стуле.
Этот момент уже знакомый Амадин секретарь внес и водрузил на низкий столик горшочек даже сквозь пергамент источавший аромат великолепного бульона и корзинку с ломтиками белого хлеба.
‐
