немножко, и хватит. Новая соседка? Вообще ерунда. В целом, жизнь – полнейшее днище и хочется сдохнуть? Ну, отчалить на тот свет всегда можно успеть. А вдруг завтра будет лучше? Надо проверить». Никки теперь постоянно возвращалась к воспоминаниям о том жутком дне, когда Элай спас ее. «Если бы со мной все было кончено, то мне бы не дали второй шанс, – полагала Никки. – Значит, впереди еще есть что-то важное, ради чего мне стоило остаться. Одна? Значит, одна. Больно? Поболит и пройдет». И Никки как ни в чем не бывало приступила к разбору своего чемодана. Искра все это время внимательно следила за каждым ее действием. Когда Никки достала из чемодана желтый плед, Искра вскричала:
– Нет! Убери это!
– А что не так?! – оторопела Никки.
– Я не люблю желтый цвет.
– Ха. А я люблю. И что будем делать?
– Есть идея! Я пойду к миссис Ворчуковски и попрошу ее, чтобы она переселила меня в другую комнату, где нет желтого цвета.
Никки быстро сообразила, что единственное вакантное место осталось у Дианы. Та не станет терпеть фокусы новенькой, в полной мере покажет ей все стороны своего ершистого характера. Никки стало жаль это престранное создание.
– Эй, человек с непроизносимым именем, так уж и быть, я уберу этот чертов плед. – И Никки в тот же миг выполнила свое обещание, кинув плед обратно в чемодан.
– Мое имя отлично произносится – Искра.
– Хорошо… Искра. Сейчас тебя все устраивает?
– Да, вполне.
Теперь Никки принялась изучать свою соседку. Рассмотрела ее внешность, фигурку, понаблюдала за выражением ее лица (последнее показалось ей несколько сосредоточенно-самоуглубленным) и заключила: «Она не притворяется. У нее точно есть какие-то проблемы с «котелком». Ладненько. Посмотрим, что будет дальше».
– Ну и как тебе наша школа, Искра?
– Ужасное место.
– Точнее и не скажешь. Но ты привыкнешь. Другого выхода у тебя нет.
Искре определенно нравилась Никки. Она испытывала трудности в распознавании тона собеседника, нечеловеческих усилий ей стоило, чтобы разобраться в его жестах и мимике. Тем не менее Искре казалось, что Никки разительно отличается от всех, с кем ей раньше доводилось иметь дело, что она понимает ее, и не сомневалась в том, что та тоже хорошо к ней относится. «Она долго смотрит на меня. Человек не будет долго смотреть на то, что ему не нравится. Значит, я ей нравлюсь. Мы же не смотрим на фекалии? Не смотрим. Они нам не нравятся. Поэтому и не смотрим. Хотя иногда, конечно, полезно посмотреть на них, оценить цвет, консистенцию… Стоп, стоп, стоп! Пора переходить к главному».
– Никки, у тебя здесь есть друзья?
– Нет… больше нет.
Другой человек, услышав такой ответ, да еще произнесенный таким разбитым голосом, постарался бы ненавязчиво расспросить несчастного, нуждающегося во внимании и утешительном слове, выяснить, что послужило
