на табурете, она скрутила волосы тугим узлом и поторопилась в обеденную.
Зря Эрсиль так старательно прятала лицо под капюшоном – в затененной, поблекшей трапезной никого, кроме Къельта и трактирщика, она не увидела. Эрсиль вежливо приветствовала своего врага и попыталась отдать ему деньги – часть оплаты за постой. Но Къельт был не в духе: он отодвинул монеты на угол стола и продолжил завтракать. Эрсиль расценила это как приглашение. Она плотно откушала, прикупила у лощеного корчмаря съестных припасов и выразила Къельту готовность направить стопы к каретной станции.
– Никаких экипажей, – выплюнул Къельт и, очутившись на улице, припустил во весь опор.
– Ну да, зачем тебе экипажи? Тебя самого впрягать заместо ломовой лошади… – проворчала Эрсиль и поспешила за Къельтом.
Небосклон пеленали сизые лохматые облака. Прыскал мелкий дождик. Раскисший Дунумский тракт замедлял и выматывал почище густолесья. Не подкрепляйся Эрсиль засахаренными орешками, то впала бы в отчаяние, а так – всего лишь приуныла.
Къельт чеканил шаг на изрядном отдалении от Эрсиль: якобы она не с ним, и вообще ее не существует. Эрсиль же гадала, что стряслось с Къельтом, и после некоторых колебаний обратилась напрямую:
– У нас какое‑то горе горькое? Клопы покусали? Пятку натер? Если легкое несварение желудка, у меня имеются семена подорожника, зверобоя, календула и несколько древесных угольков. Хочешь пожевать?
Строгий, недружелюбный взгляд красноречиво оповещал о том, что жевать угольки Къельт не хочет.
– Ты говорила ночью, – еще сильнее нахмурился он.
– Боже милостивый! Неужели обозвала тебя бараньей башкой? Прости, пожалуйста, со мною это бывает.
– Ненавижу, ненавижу, ненавижу. Убью, убью, подстерегу и убью. – Къельт с отвращением повторил «заклятие» Эрсиль и уточнил: – Это с тобой тоже бывает?
– Мне крыса мерещилась, а крыс я ненавижу, – наскоро придумала Эрсиль и совершенно поникла: вне всякого сомнения, Къельта она не обманула, а ее замечательная хитроумная мето́да приказала долго жить.
Таким разгневанным Эрсиль Къельта не помнила. До вечера они и словечком не перебросились. Остановились в деревеньке Вельти́кша. Пока ужинали, Эрсиль снова попробовала навести мосты, но побуждение это засохло на корню: Къельт замкнулся и беседы беседовать не желал.
За сутки ничего не изменилось: те же безотрадные холмы, пажити, чуть тронутые медью прозрачные рощицы и морось зыбкой кисеей. Иногда мимо Эрсиль промелькивали на резвых жеребцах посыльные в казенных синих плащах и несуразных ке́пи. Расплескивая грязь, проскрипел дилижанс с желтыми колесами и надписью: «Ро́дуок и сыновья. Ольта́т – Дунум». Къельт не соизволил им воспользоваться… Почтовая бричка, два пестрых фургончика разъезжих торговцев, печальный согбенный лудильщик2 – никто и ничто не интересовало Эрсиль. И на повозки,
Лудильщик – мастер, занимающийся покрытием железных, медных, латунных изделий и посуды тонким слоем олова для защиты от коррозии. Лудильщики предлагали свои услуги на фермах, в деревнях, гродках. Зачастую странствовали пешком.
