позицию, моментально снялись с передков, синхронно изрыгнули огонь и для сгрудившихся масс солдат Багратиона наступил… Сущий Ад!
Начав с 400-метровой дистанции они быстро подавили противостоявшие им русские орудия. После этого успеха Сенармон моментально принимает решение, не теряя темпа, самостоятельно наступать на ошеломленного врага. Под завесами порохового дыма, его сорвиголовы вручную (!) стремительно, скачками передвигают свои пушки к оставшимся без артиллерийского прикрытия русскими шеренгам, они давали залп за залпом, сократив дистанцию прямого огня еще метров на 200…
Сам Бонапарт обратил внимание на рискованную позицию сенармоновцев: стремительная контратака багратионовцев могла обернуться для смельчаков-пушкарей катастрофой. Император-артиллерист лучше других видит, чем может закончиться невиданная лихость Сенармона и поспешно высылает к нему своего адъютанта с предостережением о критичности дистанции огня. В ответ получает лаконично-твердое: «Передайте императору! На поле боя, я отвечаю за свою батарею!» Когда вскоре французские пушки оказываются уже в 135 м (по крайне мере, так утверждали очевидцы) от истекающего кровью противника, поливая его картечью в упор, Бонапарт лишь восхищенно машет рукой в белой перчатке: «Не будим мешать этим сорвиголовам, играть со смертью в догонялки! Вы же знаете артиллеристов – они все немного чокнутые!» – и с пониманием (как никак – свои для него «братья по оружию» -«чумазые от пороховой гари черти по орудиям») крутит пальцем у виска!
И поймавшие боевой кураж, сенарамоновские артиллеристы продолжают безнаказанно изрыгать смерть с монотонной регулярностью – три выстрела в минуту! Наконец вспотевшие французы подтащили на руках свои дымящиеся и раскаленные от пальбы орудия еще ближе: оставим на совести «предположения-утверждения» некоторых особо «героически настроенных» авторов о сокращении дистанции чуть ли не до 60 шагов (!), а ограничимся предельно допустимой позицией между 135 и 90 метрами. Тем более, что и с такого убойного расстояния промахнуться картечью уже не возможно.
Их страшные залпы почти в упор косили медленно попятившегося врага словно траву: целые роты в течение секунд превращались в горы кровавого «фарша». Зажатые в перешейке между рекой и оврагом ручья Мюленфлюс плотные солдатские массы оказались легкой добычей артиллеристов Сенармона, ни один их заряд не пропадал даром и всегда находил свои жертвы. Чудеса стойкости под ураганным огнем сенармоновцев (за короткий промежуток времени – чуть ли не за 20 с лишним минут (?) – их 36—40 орудий сделали 2516 выстрелов, причем, только 362—368 из них были ядрами; остальные – картечью; впрочем. есть и другие данные на эту смертоносную тему) обернулись для русской пехоты скоропалительной потерей 4 тысяч солдат! (Честно говоря, в такой результат верится с большим трудом, но с другой стороны – «на войне – как на войне»!? )
Брошенные
