посмотрят, а дальше сплошные отписки. Никто не почешется даже. – Она взяла Мишку за руку, как бы показывая: я любимого, мол, во всём поддержу.
Помолчали немного.
– Понимаешь, Ванька… – вздохнул Мишка. – Вот тебе охота в этой нашей дыре гнить до седых мудей? Охота, а?
Ваня пожал плечами.
– Молчишь – значит, тоже хочешь отсюда сдриснуть.
– Да не хочу я… – стал было вяло отпираться старший друг.
– Хочешь-хочешь, ещё как. И только выпадет шанс – сдриснешь как миленький. Ты вот на фига в институте учишься?
Тот пожал плечами и сказал неуверенно:
– Корочку получить, как все… для чего ещё… а там поглядим.
– И кем ты после своего журфака тут будешь работать? Мы ж в деревне, дядь! Какая в жопу журналистика! В газету «Брянский рабочий» пойдёшь за копейки пахать, аллё?
Ванька снова пожал плечами, на этот раз ничего не сказал.
– Перспектив тут нету, – встряла Верка, чавкая жвачкой и затягиваясь сигаретой.
– Вероничка дело говорит, – подтвердил Мишка, тоже закуривая.
– А в Москве вашей что?! – вспылил Ваня. – Ну сва́лите вы туда – и чего дальше?! Думаете, вас там прям ждут?! С распростёртыми объятиями?! С хлебом-солью? Да ни хрена подобного! Там таких как вы, олухов из провинции, и так навалом. Будете в палатке торговать на вокзале, вкалывать на кавказцев.
– Москва – город большой. Там возможности, перспективы! – веско возразил Миша. – А тут всё скоро повымрет, ничего не останется!
– Ну и какие возможности да перспективы после твоего ПТУ? – зло усмехнулся Ванька. – Слесарь третьего разряда? Ха-ха! А у тебя, Вер? Швея-мотористка на подпольной фабрике по пошиву пододеяльников? – Он рассмеялся в голос.
– Мы бизнес откроем, – сказал Мишка. Впрочем, уже не так уверенно. Как-то даже робко.
Ванька рассмеялся звонче прежнего.
– Хуизнес, – сказал он.
Уставились в пыль под ногами, помолчали.
– Вань, а Вань, – сказала наконец Верка, откинула со лба белокурую прядку.
– Чего?
– Тебе деньги нужны, а?
Деньги были нужны. Когда учишься очно, на работу толком не устроишься. И на заочку не переведёшься – тогда отсрочка от армии сгорит, загребут тут же, одним днём. В армию Ваня не хотел – подохнуть в Чечне ни за что ни про что, как Лёшка, совсем не тянуло. Война вроде бы закончилась, но кто сказал, что завтра не полыхнёт снова. Да и в мирное время два года провести у чёрта на рогах, не принадлежать самому себе… нет, такое не по Ваньке. У него оставался год учёбы, чтоб разузнать, какому врачу дать «на лапу», чтоб заполучить липовую категорию. Только вот давать на эту самую лапу было нечего. Ванькина семья была такая же бедная, как у Мишки, Верки, Лёшки-покойничка. Как почти у всех ребят на квартале, за редким исключением.
Год. Остался год. Даже меньше. Сейчас октябрь. Летом защита диплома,
