стену, два мягких кресла у камина, винтовую лестницу в углу. Над головой нависал мезонин.
Глаза у меня широко распахнулись.
«Окна!»
Три огромных окна, закрытых ставнями. Если у меня получится открыть их, то свечи и не понадобятся; за окном уже наверняка рассвело. Гром все еще грохотал, но солнечный свет мог пробиться даже сквозь грозовые тучи. Я метнулась к винтовой лестнице. Металл застонал под моими ногами, но выдержал, и я вбежала наверх по узким ступенькам, чувствуя легкое головокружение.
– Спасибо, – поблагодарила я комнату.
Я провела рукой по ставням, пытаясь найти защелку, но нащупала только потертое дерево. Нахмурившись, я снова провела рукой по шву вдоль нижнего края; подняв свечу, осветила верхний край, но так и не увидела блеска металла. Ни крючков. Ни замков. Ни задвижек. Осмотрела я и другие окна, но ставни на всех трех были надежно закрыты.
Нахмурившись еще сильнее, я поставила подсвечник.
Обеими руками я попыталась сдвинуть ставни. Те не поддались. Воздух, казалось, закружился в ожидании. Он надвигался на меня, и в конце концов я ощутила, как он коснулся моей шеи и скользнул по волосам. Голова заболела сильнее. Я кинулась на ставни и начала их царапать до тех пор, пока щепка не попала мне под ноготь и на пальце не выступила кровь.
– Ой!
Отдернув руку, я отшатнулась и ногой сбила подсвечник. Глаза у меня распахнулись от страха.
– Нет!
Я бросилась к свече, но та уже вылетела из подсвечника, покатилась по полу и упала вниз с мезонина. Пламя тут же погасло.
Комната погрузилась в кромешную тьму.
– О боже.
Я замерла, и горло сдавило от знакомого чувства ужаса.
«Как же так! Боже, Боже…»
Я резко поднялась, чтобы не поддаться страху, и метнулась вниз по винтовой лестнице.
«Ты не в гробу. Ты не в туннелях», – повторяла я, как молитву, но запах… обволакивал меня, словно комната тоже помнила смрад ее трупа. Мерзкое зловоние смерти. Я ударилась об кресло, потом об кровать, едва не сломала палец на ноге, когда споткнулась о ступеньку парадной лестницы. На коленях я заползла наверх и, бросившись к двери, вынула из волос последнюю шпильку. Из головы вылетели все мысли об острых клыках, мрачном взгляде и холодных руках. О предостережении Одиссы и обо всем на свете. Сейчас мне хотелось лишь сбежать отсюда.
«Я не в гробу».
Нужно бежать отсюда.
«Я не в туннелях».
Не могу больше здесь оставаться.
– Пожалуйста, пожалуйста…
Я попыталась вставить шпильку в замочную скважину, но руки у меня страшно тряслись. Я не ощущала рычажков в замке, не могла ни о чем думать, кроме лучика света, льющегося из замочной скважины.
– Выпусти меня, – взмолилась я к комнате.
Я все колола и колола шпилькой замок, пока та не погнулась и не сломалась. С губ сорвалось рыдание, а свет замерцал еще ярче. Послышалась
