style="font-size:15px;"> Из круга конных стрельцов выдвинулся небольшой отряд легкой кавалерии под командованием нескольких тяжеловооруженных латников с пышными султанами на шлемах.
Лютик пригляделся к рыцарям, отряхнулся от муки и привел в порядок одежду, затем поплевал на ладонь и пригладил растрепанные волосы.
– Ты, Геральт, молчи, – предупредил он. – Переговоры поведу я. Это темерское рыцарство. Разбили нильфгаардцев. Ничего с нами не сделают. Уж я-то знаю, как разговаривать с такими. Надо им показать, что они не с кем-кем, а с равными себе имеют дело.
– Лютик, умоляю…
– Не шебуршись, все будет в ажуре. Я собаку съел на разговорах с рыцарями и дворянами. Половина Темерии меня знает. Эй, прочь с дороги, прислуга, расступись! У меня слово к вашим господам!
Кнехты растерянно переглянулись, но отвели пики, расступились. Лютик и Геральт направились к рыцарям. Поэт вышагивал гордо, с барской миной на физиономии, мало соответствующей изодранному и вымазанному мукой кафтану.
– Стоять! – рявкнул на него один из латников. – Ни шагу! Кто такие?
– А кому это я отвечать должен? – подбоченился Лютик. – И почему? Кто вы такие, чтобы невинных путников удерживать?
– Не тебе спрашивать, голозадый! Отвечай!
Трубадур наклонил голову набок, поглядел на гербы, украшающие щиты и туники рыцарей.
– Три красных сердца на золотом поле, – отметил он. – Следовательно, вы – Обри. В голове щита трезубец, значит, вы – первородный сын Анзельма Обри. Родителя вашего я хорошо знаю, милсдарь рыцарь. А вы, милсдарь Крикливый, что там у вас на серебряном щите? Ага! Между головами грифов черный столб? Герб рода Пепеброков, если не ошибаюсь, а я в таких штуках редко ошибаюсь. Столб, говорят, отражает присущую членам этого рода «смекалку».
– Прекрати, черт возьми, – прошипел Геральт.
– Я – известный поэт Лютик! – напыжился бард, не обращая на него внимания. – Наверняка слышали? Так вот проводите-ка нас к вашему начальнику, к сеньору, ибо привык я с равными себе разговоры разговаривать.
Латники не отреагировали, но выражение их лиц становилось все менее приятным, а металлические перчатки все сильнее сжимали изукрашенные трензеля поводьев. Лютик явно этого не замечал.
– Ну, в чем дело? – громко спросил он. – Чего так глазеете, рыцарь? Да-да, к вам я обращаюсь, милсдарь Черный Столб! Что вы рожи строите? Кто-то сказал вам, что, ежели прищурить глаза и выпятить нижнюю челюсть, так будете выглядеть мужественнее, достойнее и грознее? Обманули вас. Вы выглядите так, словно уже неделю не могли как следует опорожниться!
– Взять их! – рявкнул первородный сын Анзельма Обри, владелец щита с тремя сердцами. Черный Столб из рода Пепеброков тырнул своего рысака шпорами.
– Взять их! Связать негодяев!
Они шли за лошадьми. Вторые концы веревок, которые связывали их руки, были прикреплены
