Мэндевилл. Так было всегда и так будет. Вот это дело для меня.
Его голос не был строгим, однако она почувствовала, что ее поставили на место.
– Смотрите, что нашел Кэри, – сказал Сент-Рейвен и приложил кусок шелка к своему лицу. – Достаточно плотный для того, чтобы скрыть черты вашего лица.
Она не могла удержаться от смеха при виде его глаз над синим шелком.
– Я не уверена, что смогу показаться на публике в этой одежде.
Он бросил шелковую ткань на стол.
– Пора примерить и посмотреть. У вас будут украшения. Дешевка из реквизита театральной труппы, но для такого случая пойдет. Вы хотите, чтобы Энни Баркуэй помогла вам одеться? Думаю, это будет серьезным испытанием для ее святой души.
Крессида замерла, но собрала свою смелость и повернулась к нему спиной.
– Ваша светлость, вы не могли бы распустить шнуровку на моей одежде?
– Знаете, если вы позволяете мне такую вольность, то вы в самом деле должны называть меня по имени.
Он был невозможен.
– Сент-Рейвен, – произнесла Крессида, и он начал развязывать шнуровку.
Прошлой ночью, даже когда ее сознание было затуманено от пережитого и от усталости, ее волновало его присутствие. Теперь же каждое прикосновение его пальцев отзывалось в ней, и она не могла не рисовать увлекательные картины в своем воображении.
Например, они были бы мужем и женой…
Это было нелепо, но ведь сумела же она вести себя свободно и раскованно с этим мужчиной, как ни с кем до того. Они спорили, строили планы, и ей стало казаться, что она хорошо изучила его. Что они даже могут быть друзьями. Но это были иллюзии. Он одновременно отталкивал и притягивал ее, и вчера ночью он поцеловал ее так, как она и не мечтала. Более того, он страстно желал ее, если можно поверить его словам. Он желал ее. Ее, Крессиду Мэндевилл, самую простую из смертных…
Девушка почувствовала, что шнуровка на ее одежде ослабла. Она прижала платье к себе и повернулась.
– Спасибо, Сент-Рейвен. Теперь я справлюсь сама.
Она снова увидела его взгляд. На этот раз более спокойный, но все такой же горячий. Этот взгляд волновал ее. Но она сказала себе: «Крессида! Он распутник. Без сомнения, он возбуждается при виде любой полуодетой женщины».
Герцог улыбнулся так, как будто прочитал ее мысли, и затем ушел.
Девушка отпустила платье, и оно упало на пол. Она стянула корсет, затем сняла сорочку. Теперь на ней были только белье, чулки и подвязки. Она натянула шелковые шаровары и завязала шнурок на поясе. Они действительно были ей впору, хотя и довольно плотно облегали бедра. Затем девушка надела блузу. Шелковая ткань скользнула по телу, коснулась ее затвердевших сосков. Крессида торопливо застегнула пуговицы и взглянула на себя в зеркало.
Она теперь была более прикрыта сверху, чем в платье, так как вырез на блузе был немного меньше. Но непривычно чувствовала себя без корсета, ведь груди ничто не удерживало. Хуже всего было то, что блуза едва доставала ей до пояса. При малейшем движении обнажалась часть тела, которая никогда, никогда
