я не смогу вам помочь, – вздохнула Валюшка. – Чаю согреть… ну и все такое.
– Жаль, – согласилась Марина Николаевна. – Тогда я пошла? А книжку принесу завтра, ну или в крайнем случае послезавтра, если вдруг не успею выздороветь к понедельнику.
Книжку! Мифологический словарь, где рассказано про Хель! Ждать еще день или даже два в полном непонимании того, что происходит?!
Ну нет!
– Марина Николаевна, – решительно сказала Валюшка, спуская ноги с кровати. – Я вас провожу и книжку сразу заберу, можно?
– Конечно, – ласково сказала та. – Только как же ты без завтрака?
– Да вот же самый лучший завтрак! – Валюшка выхватила из коробки серебряно блестящий слиток эскимо и в два счета сгрызла мороженое, одеваясь.
– Ой, – прохрипела Марина Николаевна, – у меня фолликулярная ангина начинается, когда я на тебя смотрю!
Они вышли в коридор. Кругом стояла тишина, но откуда-то доносились странные, слабо хрипящие звуки.
– Что это? – удивилась Марина Николаевна. – У кого-то еще ангина?
Валюшка пожала плечами. Ей показалось, что эти звуки странным образом очень напоминали петушиное кукареканье. Если, конечно, бывают петухи, которые кукарекают, когда у них ангина! В смысле если вообще у петухов ангина бывает!
Когда миновали лестницу, ведущую в подвал, во владения, так сказать, Ефимыча, тот выглянул из дверей своей каморки и возмущенно спросил:
– Спали?
– А что такое? – удивилась его тону Марина Николаевна.
– Как – что?! – Ефимыч был явно потрясен. – Неужели не слышали петуха?
Валюшка вздрогнула.
– Я вроде что-то такое слышала, – нерешительно кивнула Марина Николаевна, – только думала, мне это снится. Чтобы твой, Ефимыч, петух вдруг среди ночи заорал – это же просто невероятно!
– Заорал и до сих пор орет! Слышите – охрип совсем, а все ж таки орет! – сердито заявил сторож. – Так вот, это все Лёнечка натворил!
– Лёнечка?! – изумилась Марина Николаевна. – Неужели это он ночью петухом закричал?
– Да нет, петухом закричал петух, – махнул рукой Ефимыч. – Но почему закричал, знаете?
«Потому что хотел спугнуть Пятнистую Молчунью», – чуть не брякнула Валюшка, но вовремя прикусила язык.
– Может, вдруг вспомнил, что он петух? – хихикнула Марина Николаевна, но Ефимыч глянул на нее пренебрежительно:
– С перепугу он закричал. С перепугу! И закричишь небось, когда такое творилось!
– Да что творилось-то? – рассердилась Марина Николаевна. – Говори быстрей, Ефимыч, а то у меня температура поднялась, мне скорей чаю с малиной надо выпить.
– А то, что Лёнечка наш в курятник залез и всю птицу перепугал до сердечного припадка, а петуха – до неурочного крика, а потом такой разбой учинил в морге, что впору либо креститься, либо Сан Саныча вызывать!
– Лёнечка птиц перепугал?! – воскликнула Марина Николаевна.
