Торговля в Кяхте им самим на руку. Из-за нее воевать они точно не стали бы. Это же абсурд.
– Допустим.
– Дорога, что мы строим до Охотска, их тоже не должна волновать особо. Она проходит слишком далеко от их владений.
– А джунгары? – спросил Василий Голицын, занимавший в правительстве пост министра иностранных дел[19].
– Тут да. Мы продали им оружие. Ну так это что, повод разве для войны?
– Кто знает, что им сказали джунгары и как они сами все восприняли, – пожал он плечами.
– А почему не стали вести переговоров? Это ведь на китайцев не похоже. Да, ими сейчас правят маньчжуры, установив, по сути, оккупационный режим. Как если бы поляки Россию захватили в годы Смуты. Но все равно. Волей-неволей ханьцы же должны на маньчжуров как-то влиять. Да и сами маньчжуры раньше не чурались переговоров.
– Правда и не рвались их проводить.
– Почему они до сих пор нам ничего не предъявили? – спросил у Голицына царь.
– Судя по донесению командующего Иркутским военным округом, глава его канцелярии был ими подкуплен. Вероятно, эту операцию они готовили давно. Год так уж точно. Значит, переговоры начнутся, когда маньчжуры достигнут своих целей или окажутся в затруднительной ситуации.
– И какими силами, интересно, они будут оперировать на нашем направлении? – спросил Алексей.
– Основа армии маньчжуров – восемь знаменных полков, – медленно произнес Василий Голицын. – Каждый в пятнадцать тысяч строевых. Половина их стоит в столице, остальные размещены в восемнадцати гарнизонах по всей стране.
– И эти четыре тысячи… Это какой-то такой гарнизон с частями усиления? – спросил Алексей.
– Вероятно, – кивнул Голицын. – У них, кроме собственно маньчжуров, еще родичи халка на службе и ханьцы. И их совокупно ничуть не меньше. А вся их армия оценивается не меньше чем в пятьсот тысяч.
– Боже! – воскликнул Петр, представляя предстоящую тяжелую войну.
– Не все так страшно, как кажется. Алексей прав – маньчжуры в своей стране выступают как оккупационные силы. Так что на полевую армии они больше ста тысяч вряд ли смогут выделить. А границы у них протяженные. Рискну предположить, что против нас они даже половины не сосредоточат.
– Почему?
– Логистика, – за Голицына ответил Алексей. – Для войны с нами они перебросили четыре тысячи, очевидно, через Маньчжурию и провели вдоль Амура. И вероятно, осуществляют их снабжение по реке силами флота. А вот севернее Читинского острога им приходиться преодолевать «бутылочное горлышко». Вдали от своих населенных владений организовывать большой караванный путь по неудобным землям… Это испытание. Очень серьезное испытание.
– Из-за этого и торговля в Кяхте плохо развивается, – добавил Голицын.
– Да и черт с ней, – махнул рукой Петр Алексеевич. – Там явно все прахом пошло.
– Как война закончится, все вернется на круги своя, – улыбнулся сын. – Так вот –
В 1710 году с трудом завершили реформу управления, которая сформировала при царе правительство современного типа. С министрами, отвечающими за отдельные ведомства, и канцлером, который их курировал и ими управлял на правах премьер-министра. Главной сложностью оказалось сформулировать структуру и разграничить обязанности, ну и найти людей для аппарата, так как функционал немало поменялся по сравнению с приказами. Компетентных управленцев было очень мало, поэтому министерств вышло аж три дюжины. С достаточно узкой специализацией.
