На титульной странице начальство курортов Кавминвод оставило размашистую подпись под резолюцией «Принято. В работу».
По замыслу сценариста Демьяна Кострова, на новый советский курорт Пятигорск по профсоюзной путёвке отправляется бывший красный командир, а теперь простой рабочий и одновременно руководитель кружка по искоренению неграмотности Трофимов. Из-за неразберихи Трофимова заселяют в отель «Бристоль», где отдыхает немецкая кинозвезда Клара Риттер, приехавшая в СССР, чтобы сняться у советского кинорежиссёра. Она живёт в шикарном номере вместе со своим мужем Гансом, миллионером и кинопромышленником, но несчастна и одинока. Гансу Риттеру жена нужна исключительно для зарабатывания денег, он постоянно изменяет ей, причём, как правило, с горничными, в этом Демьян Костров был твёрд. За те два часа тридцать минут, что картина шла на экране, немецкий эксплуататор должен был соблазнить восемь работниц курорта, предлагая им то пачки денег, то чулки, но только две – настоящие комсомолки – с гневом отказывались. Остальные, классово невыдержанные, отдавались миллионеру на фоне курортных достопримечательностей.
Клара, увидев мужа с очередной пассией, бежит к нему и ломает ногу, но этот абзац был перечёркнут, и карандашом сделана надпись – «падает с обрыва прямо в объятия тов. Трофимова». После этого случая кинозвезда начинает понимать, что любит вовсе не своего поганца Ганса, а литейщика Трофимова, бросает богатство и славу и уезжает с ним в небольшой городок, где ведётся строительство нового цеха литейного завода. Перед этим Ганс прозревает-таки, что курочку, несущую золотые слитки, хотят увести за просто так, и пытается с помощью бывших белогвардейцев убить Клару и Трофимова. Но советский рабочий проявляет чудеса ловкости и смекалки, обезоруживает их всех и передаёт подоспевшим милиционерам. Всё это снимается в декорациях Пятигорска, с обзором основных достопримечательностей и новых здравниц, выставляемых в лучшем свете.
– Ну и бред, – Сергей перевернул последнюю страницу, на которой, словно утверждающий штамп, стоял жирный отпечаток чьего-то пальца, пахнущий колбасой, – впрочем, как говорится, семьдесят рублей – это семьдесят рублей.
Молодой человек привык к пунктуальности и даже приехал пораньше – без четверти двенадцать, но в полдень у Провала ни Свирский, ни его подчинённые не явились. Сновали отдыхающие, как по отдельности, так и вместе с организованными группами, бегали лотошники, торговцы посолиднее катали тележки с едой, мороженщики набирали из жестяных бидонов замерзшее лакомство, клали между кружочков вафель с именами и меняли это чудо на тридцать копеек. Травин купил шашлык из местного барашка, с горкой зелени и помидоров, ещё раз взглянул на озерцо в гроте и совсем уже собрался уйти, но в половине первого появились первые кинодеятели. На подводе привезли аппаратуру, два грузчика стащили тяжёлые ящики, на одном из них разложили снедь и принялись обедать. Невыразительный Матвей Лукич перебирал бумажки, а осветители и помощник режиссёра начали расставлять возле колоннады лампы и софиты, хотя нужды в них из-за солнечной погоды не было никакой. Тут же
