жила сжатые в замок руки к груди. Глубоко внутри начал разгораться жар, не ранящий плоть ни снаружи, ни внутри, но приносящий ощущаемый дискомфорт. Почувствовав, как по лбу стекают капли пота, я прикрыла глаза, сосредотачиваясь на энергии внутри и позволяя Звезде разгореться куда сильнее, чем сейчас. Её мягкая, но ускоряющаяся с каждой секундой пульсация смешивалась с биением моего сердца, отчего левая часть груди пронзила глухая и ноющая боль. В сознании начал разрастаться шум, мешающий сосредоточиться.
Я начала шептать, то поднимая, то опуская тон голоса, перемешивая бормотания с шипящими звуками и вздохами на паузах, позволяя себе отдышаться хоть на короткий промежуток времени. Сквозь закрытые веки мне почудился яркий золотистый свет, озаряющий и ослепляющий меня с неимоверной силой. Я резко раскрыла глаза, с трудом сдерживая болезненный вскрик. По красным от напряжения щекам потекли две одинокие слёзинки,.
Убрав руки от груди, мой взгляд опустился ниже, где был источник золотистого света. Меж ладоней, сложенных уже лодочкой, переливалась, будто жидкость, неощущаемая энергия, испускающая тепло. В голове, подобно какой-то фотографии, предстал мой блокнот с заметками и вырезками из разных журналов. И именно там, в моей памяти, я исписала десятки вязи слов, если не сотни. Одна из таких будто врезалась мне в память.
Шум голове нарастал. Мягкое гудение оборудования и приборов, казалось, исчезли. Я, как завороженная, будто впервые увидела проявление своей Звезды, а не пробудилась пятнадцать лет назад, уставилась на свои ладони, будучи полностью влюблённой в это. Всю комнату озарил свет, отсветами от металлических поверхностей слепящий меня.
Наконец, я едва ли двигаясь, наклонила ладони над колбой, позволяя энергии туда "перелиться" . Руки сильно жгло, будто прямо сейчас их лижут языки пламени от одноимённой сестры органа – звезды с неба.
– Аккуратно направить… Аккуратно, Пэйва, – едва ли понимая, что говорю сама с собой, я сильнее наклонила руки, буквально по капле вливая энергию Звезды, стараясь не перестараться. Как только с кончиков пальцев упала пятая капля, я в ту же секунду развеяла энергию, стряхнув последние золотистые частицы с ладоней и взволнованно вытирая руки о свой лабораторный халат.
С непонятным для себя облегчением обнаружив, что энергия послушно "стекла" с ладоней, отчего жидкость начала, переливаясь, смешиваться с желтоватой энергией и химическим веществом в колбе, губы растянула улыбка. Содержимое с каждой секундой всё сильнее теряло в цвете, отчего сердце взволнованно сбилось с ритма, причиняя боль. Звезда испустила волну ярких вспышек, озаряя грудь и плечи даже через белоснежный халат, измазанный в блестящих частицах.
Глубоко вдохнув, я задержала дыхание. Тело невольно напряглось, зато сердце, сердце несдержанно танцевало от счастья, ускоряясь с каждым мгновением. Ещё никогда, за все годы моих исследований, ничто не шло так аккуратно и гладко. Подозрительно хорошо и оттого подозрительно.
На уста ложится вязь слов, возникающие в моём сознании с некоторым усилием, гул от энергии перемешивается с шёпотом.
– ..солум при рогвиум, – от восхищения, при виде столь красивой картины, изо рта вырвался тихий вдох.
Глаза пронзила новая, острая боль. Я вскрикнула и упала на спину, пытаясь отползти, в попытке оказаться как можно дальше от стола перед собой, ощущая, как Звезда судорожно бьётся и конвульсирует внутри, обжигая грудь и плечи, извергая из себя огромное количество энергии, разносящую вокруг мебель и приборы в щепки. Она неистово билась, металась по комнате. Сердце остановилось на мгновение, когда над головой пронеслась золотистая волна, разбивающая колбу и опрокидывая на меня содержимое. Из глотки вырвался болезненный крик, я, как моя же энергия, заметалась по полу, пытаясь потушить несуществующий на мне огонь, обжигающий, ранящий, сводящий с ума. Вещество из пробирки разъедало плоть и тут же испарялось после контакта с кожей, принося невыносимые мучения.
Спустя долгий час мучений, всё прекратилось также быстро, как и началось. Тишину в комнате прерывало лишь моё поверхностное быстрое дыхание и почти неслышный гул работы некоторого оборудования, что чудом не вышли из строя.
– Чёрт, опять не то, – это было первое, что я произнесла хриплым, сорвавшимся голос, обожжёнными руками сжимая рубашку и на краю сознания замечая, как звуки вновь вернулись в сознание. Не было ничего удивительного в том, что очередной эксперимент провалился, но, перепробовав уже несколько десятков, если не сотню, вязи слов, было действительно разочаровывающе не добиться никакого прогресса, – Когда же всё это закончится?..
В груди всё горела Звезда, обжигая плоть своим эфемерным огнём, пока, наконец, её пульсация не стихла, оставляя после себя болезненные глухие ощущения. Полежав на полу лабораторной с десяток минут, я неловко поднялась, шатаясь из стороны в стороны и принимаясь отряхиваться от пыли, стружки и щепок, облепивших меня с ног до головы. Измученные ладони болели от обжигающей энергии Звезды, от пролившегося на них раствора
