откуда он поплыл в Каликут, где в течение года служил местному правителю (заморину), после чего отправился в Чалиям, принадлежавший христианам. Там он объявил себя христианином, был заново крещен, получив то же имя, что и раньше, а командир близлежащего форта Каннанор (некто Руй де Мело) стал его крестным отцом и дал ему свою фамилию. После этого Мастафар, или Жуан отплыл в Кочин (Кочи)[45], затем в Гоа и болтался по индийским портам, пока в конце концов не оказался на борту корабля, отправлявшегося в Португалию. Мы знаем обо всем этом, потому что в какой-то момент в Индии его снова потянуло к исламу, и через несколько лет после описанных в письме Камоэнса событий, когда он и еще несколько человек неудачно попытались посреди ночи бежать в Северную Африку и переметнуться к маврам, им заинтересовалась инквизиция. Инквизиторы оставили подробный отчет об этом человеке, которого они называли генуэзцем по происхождению, но турком по национальности. Похоже, что он сошелся в Моурарии с другими крещеными мусульманами, и один из них взялся показать остальным какие-то фрагменты из Корана и занялся обратным обращением. К сожалению, никто из них особо не понимал, в чем заключаются практики ислама – разве что эти люди дистанцировались от города, который и так держал их на расстоянии вытянутой руки. На своих собраниях они совершали причудливый гибридный ритуал: каждый по очереди получал от вожака кусок хлеба, а после произносил бисмиллю[46], давая понять, что этот обряд – не христианская месса, а предназначен для другого бога. Возможно, компаньоном Камоэнса был не этот «человек мира» (неясно, зачем Камоэнсу называть этого Жуана де Мело «философом» при таких его религиозных представлениях), но суть в том, что мир низов был столь же глобальным и разнообразным, как и рыночные товары в лиссабонском порту[47].
Какой бы разношерстной и толерантной ни была компания в Вавилонской башне, значительная часть португальской культуры по-прежнему ориентировалась на ненависть к мусульманам. Те самые бездельники, которые затевали драки на улицах Лиссабона, по традиции отправлялись сражаться с мусульманами на севере Африки, как это сделал сам Камоэнс, когда ему было немного за двадцать. Сеута стала местом для сосредоточения войск при мусульманском вторжении в Иберию в 711 году, а через несколько веков – первым плацдармом португальцев по другую сторону Гибралтарского пролива. Во времена службы Камоэнса гарнизон Сеуты считался последней линией обороны при возможном новом нападении мусульман, хотя к тому моменту португальцы контролировали также значительные участки побережья в Западном Магрибе. После полутора веков португальского присутствия жизнь в Магрибе превратилась в рутинные атаки и контратаки в стычках с местными владетелями, дававшие возможность проявить себя тем, кто не обладал состоянием. Однако вскоре Камоэнс осознал, что вблизи гораздо сложнее разглядеть в этом процессе битву сил света и тьмы, требуемую для подобного героизма.
Кочин (Кочи) – княжество в Южной Индии, первый форпост европейской колонизации Индии. Враждовало с заморинами Каликута и с 1500 г. заключило союз с Португалией. (
Бисмилля́ – в исламе формула, означающая «во имя Аллаха». (
Протоколы процесса инквизиции 1554–1556 над Жуаном де Мело – ANTT PT/TT/TSO-IL/028/01606; информация взята из его «Comfesão de Jo[am] de Melo turco de nacão», fols. 4r–8v. Город в Индии, где он перешел к португальцам, указан как Chaleat, и я считаю, что это искажение слова Chalia – португальского названия Чалияма. Его путь не был чем-то необычным; смотрите, например, воспоминания Дамиана о Мигеле Нуньесе, мусульманине, родившемся в Гранаде и захваченном генералом Афонсу д’Албукерки на Мальдивах (
