что глаза не спят. Тетя Оля, не проронив ни слова, бесшумно скрылась за дверью, и через мгновение появилась снова в руках у нее был длинный стебель крапивы с широкими листьями, заранее доставленной Очколясом Леней, сорванной сегодня утром по дороге в детский сад. Воспитательница, глядя с улыбкой на любопытное лицо Лени, улыбающимся ей в ответ со злорадным ожиданием садистского представления над сыном депутата Верховного Совета, по прозвищу «Депутат». Воспитательница картинно держала стебель крапивы в белой перчатке, чтобы не пожалится самой и, как толстуха на подиуме модных одежд для полных, подойдя к кроватке мальчика, который лежал с задранной рубашкой на животе, она стала щекотать листьями крапивы живот, от этого закрытые глаза Валика затрепетали ресницами еще сильнее, но слез от болезненного покраснения пораженного крапивой живота у «депутата» уже не было … Вечером, когда бабушка Валика пришла за ним в дет садик, тетя Оля, держа за руки мальчиков Валика и Леню сказала бабушке:
– Сегодня все дети их возраста были в саду в последний раз. Теперь пусть готовятся к школе, и скажите внуку чтобы хоть там держал себя в руках, вот посмотрите? – с этими словами она вытащила из-за спины за руку упирающегося Леню.
Перед глазами бабушки возникло заплаканное лицо с огромным синяком под левым глазом. Так закончилось для Валика «Депутата» его дошкольное детство…
Глава 2. Первые каникулы
– Я выросту и отплачу за отца, – говорил мальчикам, старший брат Лени Очколяса, Очколяс Вася. Он учился уже в седьмом классе и сейчас, сидя за столом, где часто готовили уроки первоклассники Леня и Валик, рассказывал им страшную историю гибели отца, в которой, как он допускал, был замешан Федось Кузьмович.
– Они постучали тогда ночью, – продолжал свой рассказ Вася, – матерь, я, маленький еще, и сестра спали на печке. Отец лежал на лежанке и проснулся первым. Я проснулся, когда мать сказали громко; «Не иди глухой ночью!», но батька твердо ответил мамке; «Если кличут значит дело серьезное, а бояться мне нечего, у меня пистолет!»
– Семизарядный, наган? – переспросил Валик.
Но суровое лицо рассказчика нахмурилось еще больше, Валик понял, что не вовремя перебил рассказчика, не кстати, и виновато потупился. Между тем Вася продолжал.
– А уже перед рассветом тревожный звон разбудил все село. То звонил Федось Кузьмович. Горели склады с посевным зерном. Тетка Одарка говорила мне, что когда она перед рассветом выходила на улицу, то огородами бежал Федось Кузьмович так быстро, она хотела его спросить, что кто-то за ним гонится, но не успела. Но потом некоторое время спустя, когда она уже успела заснуть, то где-то через час, услыхала звон с церковной колокольни, то горели колхозные склады с зерном и там сгорел и мой отец.
Леня всплакнул, отвернулся от света керосиновой лампы, и вытер рукавом слезы. Низкие двери хижины внезапно
