оказывается, забывшись, я начала расхаживать из угла в угол; явно, перенимаю чужие привычки, хотя так действительно легче думается.
– Давай-ка проведём небольшую подготовку. Скажи-ка мне, дружок, – и при этих словах молоденький ведун заливается румянцем, – Йорек – это твоё настоящее имя? Или при рождении тебя по-другому назвали?
Спрашиваю, потому что у наших славян часто бывало по два имени – одно домашнее, лишь отцу-матери известное, другое – «уличное». Если надумает кто сглазить или наворожить, назовёт богам или нечисти неправильное имя – а ворожба или сглаз не сработают, нет человека такого человека на самом деле. У многих народов это применялось.
– Называли, – Йорек отводит глаза. – А за-ачем это?
Не даётся. Зайдём с другой стороны.
– А дед твой, от которого посох тебе достался, сам откуда? Ты свой дар от него унаследовал? Почему в ведуны пошёл?
– Дед ве-едун и вещун был. В-вместе со всеми мы сю-уда попали, когда Игр-рок всех ру-усичей к себе за-абрал. Де-ед меня потом сам в школу отп-правил, не хотел я, а он ск-казал: Га-ала долго не протянет, бу-удешь ты вм-место…
Такая длинная речь окончательно его выматывает.
Русич, значит… Тогда у нас есть шанс, братья-славяне. Должны мы как-то с посошком договориться, среди иномирных ведь тоже родственники могут объявиться. По духу.
– Го-оспожа Ива, – с тоской повторяет парень. – Может, пойдём?
– Подожди немного. Объясни, что такое Сеть, но только проще, чтобы я, не маг, сразу поняла.
– Эт-то магические барьеры. Да-авно проставлены, привязаны к земле, де-ержутся крепко, но их п-подпитывать надо э-энергией. А у меня н-не получается всё сразу ох-хватить. Ра-азрыв вижу, латаю, а через час сн-нова рвётся. Це-елыми д-днями мотаюсь.
– А что Рахимыч говорит?
– Р-ругается. Не та в тебе, г-говорит, сила, худая, проходит через ба-арьеры, как через сито, не д-д-держится. И посох р-ругает. Ни-икудышный, говорит. А дед им бурю останавливал и пожары гасил, я сам видел!
Смотрю на парнишку внимательнее. Психует. И когда волнуется, заикание его проходит, а аура разрастается коконом поболее моего. Вот успокоился – она ужалась до размеров как у человека обычного, гомо сапиенс. Что-то непонятна мне эта заморочка: энергетики-то своей у него, оказывается, вдоволь, но какая-то она нестабильная, не поддерживает объём, словно внутрь самой себя проваливается.
– Ладно, Йорек, – говорю примирительно. – Дай мне подумать; минут пятнадцать-двадцать нам погоды не сделают. И посох свой великолепный давай. Будем что-то с вами обоими делать. – Парень хмурится, но я продолжаю. – Что толку Сеть латать, если всё повторится? От одного моего присутствия сил в тебе не прибавится, так и будешь бегать от разрыва к разрыву, если родовой артефакт не настроим. Дед тебе хорошее наследство оставил, самое время им воспользоваться. Вот с этим и поработаем.
Ага. Знать бы только, как работать… Увещеваю, а сама и представить не могу, за что браться? За посох, конечно. Вот они, жилы
