У Рорика даже дыхание не сбивается. – Там центр Сети, оттуда она по секторам расходится на четыре автономных участка. Один мы запустили, а ну как остальные обесточены? Это ж весь город без защиты останется!
Перед ним в тротуар ударяет слепящий зигзаг, но парнишка словно не замечает, зато посох в его руке странно дёргается и следующие две молнии отклоняются с нашего пути и попадают в жадную пасть барьера. Короткая вспышка – молнии нет. Вспышка – ещё одной нет.
«Зараза, – бессильно шепчет голос. – Всё равно достану. Не его, так тебя».
Очередная молния, на этот раз шаровая, возникает в полуметре от моей головы, но я не успеваю притормозить, как она подпрыгивает на месте и гаснет с шипением, словно спичка, брошенная в снег. Справа и слева возникают ещё, но с таким же позорным результатом. Неизвестный стрелок продолжает бомбардировку, а я с каждым новым загашенным сгустком электричества чувствую лёгкий укол в центре лба. Но некогда мне, некогда проверять, что там у меня такое, до площади рукой подать и нужно посматривать, как бы не напороться на засаду. Этот же мальчик ничего не знает об осторожности. На бегу скидываю с плеча лук, тащу стрелу из колчана.
Мы врываемся на площадь, вроде абсолютно пустынную, хорошо просматриваемую. В пределах видимости никого – как самой на площади, так и на расходящихся веером во все стороны улицах. Окна и здесь слепы. Ратуша безмолвствует. Даже голубей не видно.
«Последний раз говорю: уходи. – Голос звучит жёстко. – Ты не понимаешь, во что ввязалась. Я просто сотру этот город с лица земли, он мне надоел. Что ты вечно путаешься под ногами и мешаешь? Иди, отсидись в домишке муженька, уцелеешь. А хочешь, я его кокну, твоего Магу? Сейчас натравлю на него сразу несколько орков – и не отобьётся, у него уже силы на исходе. Заодно и родню его подчищу, достали они меня. Останешься со своим Васютой, с дочками, будешь где-нибудь подальше отсюда жить себе да поживать… Ну же! Уходи!»
Прижав лук локтём, зажимаю уши и трясу головой.
«С-сучка», – тихо и как-то безнадёжно отмечает голос. И пропадает. И скатертью дорога. А я, отдышавшись, с болью смотрю на когда-то красивейшее в городе место. Совсем недавно здесь кипела жизнь, улыбались друг другу незнакомые люди, дети бросали голубям крошки белого хлеба, встречались парочки. А совсем рядом сектор русичей, там такие знакомые подворья, дома, надёжные, как люди и люди, надёжные как скалы. Я успела узнать немногих, но по ним сужу об остальных. Рорик тоже отсюда. И всё это… И всех – с лица земли?
– А не пошёл бы ты, искуситель, – говорю вслух. И накладываю на всякий случай стрелу на тетиву. – Демиург хренов…
Здесь, в центре, Сеть видится мне паутиной: от кольцевого барьера, что опоясывает площадь, расходятся по радиусам толстые объёмные канаты, проросшие огненными гребнями. Впрочем, это касается только той улицы, откуда мы вынырнули и двух соседних: эти барьеры, поправленные ведуном, смотрятся образцово. Восточный сектор и оставшаяся часть Европейского тусклы и лишь слегка размечены обесточенным пунктиром. Барьер в Секторе русичей, к моему удивлению, шатко-валко,
