управляет государством, как делал мой благородный отец, который поощрял добродетель и искоренял невежество, тому вернее всего открыт путь на небеса.
Он умирал и знал это. Никто не осмеливался сказать ему – еще бы, ведь предсказание смерти короля почиталось изменой. Но он чувствовал это своими костями, всем своим дряхлеющим телом, не таким грузным теперь, так как плоть обвисла на нем. В последние несколько дней ему даже есть не хотелось.
Он пытался пошевелиться на своей огромной постели, но и на такое усилие у него не было сил. Сколько еще терпеть это чистилище ему, всегда сторонившемуся болезни и смерти? Он громко застонал, но никто его не услышал, потому что рядом с ним никого не было, только Уилл Сомерс дремал в кресле у огня. Ромбовидные стекла в сводчатых окнах дребезжали от ветра, бьющего в стены дворца Уайтхолл. Темза, наверное, покрылась льдом.
Его трясло, и не только от холода в комнате. Скоро он предстанет перед Всевышним, которого так часто призывал в союзники и с которым ему вот-вот нужно будет примиряться. Он всегда стремился жить добродетельно и соблюдать заповеди, но хорошим человеком не стал. Теперь, когда Судный день приближался, он понимал это ясно. Расчет его ждал долгий.
Вот если бы Кейт пришла к нему, но она находилась в Гринвиче, куда он сам отправил ее, не желая, чтобы жена видела его угасание.
Наконец советники – злобные, склочные, сварливые подлецы – на время оставили его в покое. Этим утром он сумел подняться, чтобы обсудить с ними государственные дела, но потом его силы иссякли, и советники убрались, кланяясь и перешептываясь, словно коты, готовые вонзить один в другого когти. Как только он умрет, они захватят власть, станут править от имени его сына, и тогда… Да поможет Господь Англии! Но он сделал все, чтобы обезопасить будущее мальчика. Предательская слеза скатилась по его щеке при мысли об этом драгоценном, любимейшем сокровище, покинутом и осиротевшем.
Темнело. Как быстро промчались годы! Не всегда он был пленником этого неповоротливого, измученного болезнями тела. Он помнил золотую юность, он познал славу. Мир превозносил его. Он считал себя бессмертным. Но Господь всегда выставляет людей дураками…
Не так давно, казалось, он был молод и полон надежд, жизнь била в нем ключом, а сколько было планов! Но потом случилась трагедия. Воспоминание об этом вновь разбередило душевную рану, которая с течением времени как будто затянулась и потеряла чувствительность. Прошло сорок четыре года, но он помнил все, словно это случилось вчера: мягкий бархат покрывала на постели матери под его щекой, влажный от слез…
Часть первая
Весна
Досуг в кругу друзей Любить до смерти буду. Открыв пред всеми двери, Не потакаю блуду. Всегда на радость Господу Я так и стану жить. В охоте, песнях, танцах Отраду находить. Все развлеченья дивные Услады моей ради Кто мне запретит?
Глава 1
Он плакал часами. Матушка, его дражайшая матушка умерла. Это была самая отвратительная, самая ужасная новость, которую обрушила на него старая нянька миссис Люк. Нет, к счастью, не отец, сам убитый горем.
Видя отчаяние короля, Гарри не смог бы справиться с собой. Ему и без того приходилось нелегко. Он безутешно рыдал на широкой груди миссис Люк, но наконец, понимая, что одиннадцатилетним мальчикам не пристало по-женски лить слезы, с трудом собрался и пошел к сестрам, которые, пригорюнившись, сидели на ковре перед камином в спальне матери. Он в ужасе уставился на кровать, уже застланную покрывалом и завешенную черным траурным бархатом.
Матери больше не придется спать здесь; он никогда не услышит ее сладкий голос, не ощутит нежных материнских объятий. Как же сильно она любила своего золотого мальчика! Как горько думать о пустоте, в которой ему предстоит жить без нее! Печаль комом стояла в горле, и подавить ее не удавалось. Он опустился на колени у постели и закрыл лицо руками.
Он любил матушку, уважал ее, боготворил. Благодаря ей он являлся наследником королевского рода, имеющего законные права на власть в Англии. Она была истинной королевой: прекрасная, добрая, плодовитая, милостивая, щедрая и набожная. Она учила его первым молитвам и грамоте, утешала в детских горестях и болезнях, была для него источником мудрости и успокоения.
И вот ее нет. Ему этого не вынести.
Бабушка, леди Маргарет, подошла к нему и подняла на ноги. В обрамлении вдовьего вимпла и черного гейбла[1] ее худое лицо выглядело печальным и осунувшимся.
– Гарри, вы должны быть довольны,
