это дело будет улажено, я смогу отказаться от всей дополнительной работы. В любом случае сейчас я снова вернусь к своей Рахели.
Вы должны поверить, что ни я, ни мой муж не склонны к академическому ресентименту. Возможно, я выразилась неосторожно. Происшествие во Франкфурте было как раз весьма необычным для академического мира.
С самым теплым приветом и наилучшими пожеланиями, с благодарностью и уважением
Ваша
Ханна Штерн
1. Jaspers K. Philosophie, 3 Bde. Berlin 1932; Ясперс К. Философия. Кн. 1–3. М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2012.
2. Ясперс К. Философия. Кн. 3. М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2012.
22. Ханна Арендт Карлу ЯсперсуБерлин, 1 января 1933
Уважаемый, дорогой господин Профессор,
позвольте поблагодарить Вас за Макса Вебера1, который так меня порадовал. Но все же я благодарю Вас только теперь и на то есть своя причина: высказать свое мнение мне с самого начало помешал заголовок и вступительная часть. Дело не в том, что Вы изображаете Вебера «великим немцем», а в том, что Вы изображаете его примером «немецкого духа» и приравниваете это к «рассудительности и человечности, происходящей из страстей»2. Из-за этого мне еще труднее составить собственное мнение, как и из-за выдающегося патриотизма Макса Вебера. Вы понимаете, что, будучи еврейкой, я не могу ответить ни да ни нет, а мое согласие будет так же неуместно, как и мои аргументы против. Нет нужды отдаляться, пока речь идет о «смысле немецкой власти над миром» и ее роли для «культуры будущего»3. Но я все еще могу отождествить себя с этим немецким долгом, даже несмотря на то, что не принимаю его во всей его неоспоримости. Для меня Германия – это мой родной язык, философия и поэзия. За них я могу и должна нести ответственность. Но я вынуждена держаться в стороне: я не могу быть ни за ни против, когда читаю бесподобные пассажи Макса Вебера о том, что ради восстановления Германии он готов на союз с воплощением самого дьявола. И в этом пассаже для меня заключена вся суть.
Этими трудностями я хотела поделиться с Вами, хотя они и отступают по мере чтения. Для меня по-прежнему сохраняется расхождение между основной частью и введением, основной частью, в которой решающее значение имеет идея о том, что свобода не должна отождествляться с немцами, и введением, в котором Вы изобразили «рассудительность и человечность» в виде индивидуальной особенности немецкого духа.
Нет нужды повторять, что эта работа действительно побуждает к чтению Вебера, что она, несмотря на то что не требует знакомства с его теорией, действительно передает его пыл. Мне лишь кажется, что второй раздел4 недостаточно подробен, а потому последние части кажутся схематичными и тезисными.
С лета мы живем в собственной квартире. Я была бы невероятно рада, если бы Вы лично смогли убедиться, что ее прелесть (и моя гордость) заключается в том, что она ничем не напоминает о Швабинге. Помимо занятий домашним хозяйством, я возвращаюсь
