его мучения, вызванные не отъездом жены, а отсутствием его любимой, которую он желал больше, чем прежде. Ассии не было, уже несколько лун. Вивьера появлялась в людных местах, под руку с братом или с молодым Альгудером, что приводило Равивэла в неслыханную ярость, будя в нём, не знаемую ранее ревность. Она радовала мимолётными взглядами, ничего не значащими быстрыми приветствиями и манила…телом. Желание обладать ею, возникло само собой, в тот момент, когда казалось, что он потерял её навеки, и оно не отступало, а набирало силу, делая его раздражительным и грубым. Альгудер, зачастивший в дом Лорока, был любезен и весел, как всегда, но Равивэл, видевший в нём причину равнодушия Вивьеры, готов был вызвать его на дуэль, которые иногда имели место происходить между чрезмерно энергичными молодыми людьми – юнцами, стремящимися покорить сердца возлюбленных дам, геройским поступком, бравадой безрассудного сердца. Влюблённое сердце всегда таково и он удерживал его страстный порыв, подключая холодный разум. Ассии не было и головные боли ушли. Не хочешь, да вспомнишь весельчака Фёрста. Как сказал, а! От жён одна головная боль и опухшие уши.
Ушла одна боль, но осталась…другая, и она была мучительней, чем физическая и она не проходила ни днём, ни ночью, терзая измученное разлукой сердце, а она…составляла компанию регуту Альгудеру.
Лунная ночь, спустившаяся лёгкой прохладой, пришла, чтобы разделить его одиночество и смотрела в открытые окна, играя лёгкими занавесками, и видела его, сидящего на краю не ласкового ложа, опустившего глаза в ладонь, где лежала крупная жемчужная бусина, отливающая перламутром в холодном лунном свете. Лёгкая тревога всколыхнула тяжёлое сердце, и оно забилось, отсчитывая время гулкими ударами. Он почувствовал её и бросился на улицу. Она стояла в тени цветущей акации, и лунный свет очерчивал лёгкой тенью её хрупкую стройную фигурку.
– Вивьера, – позвал он и затаил дыхание.
– Равивэл, – выдохнула она.
Одновременно сорвавшись с места, они побежали навстречу друг другу, и лунный свет слил их, недавно бегущие тени, в одну, недвижимую тень.
Целуя его, она шептала:
– Не могу, не могу, не могу без тебя.
– Люблю, люблю, люблю, – вырывалось горячим дыханием с его губ.
Равивэл взял Вивьеру на руки и понёс в дом, где ночь, смотрящая в окна, играла лёгкими занавесками. Красивая женщина смотрела с потолка на их обнажённые тела, затаив укор в печальных глазах, а может, лёгкую женскую ревность. С ней, всё было по-другому. Равивэл задыхался не от её поцелуев, а от страсти, скопившейся внутри. Её поцелуи живые и горячие, вызывали не головокружение, а ощущение полёта, невесомости, пронизанной лёгкими прикосновениями её бархатистой кожи, тёплой, чуть влажноватой и пахнущей фиалками. Она, не знавшая откровенных мужских ласк, замирала при каждом его прикосновении, но отдавалась легко и страстно, не стыдясь своих чувственных порывов, которые
