блики на его кудрявую голову, придавая рыжим волосам ещё более яркий оттенок, приближённый к оранжевому цвету. Его коричневые глаза, смотрящие в зеркальное отражение, были не по-утреннему задумчивыми. Догадка, сверлящая его неутомимую в поисках душу, не давала покоя и он, ищущий ответ внутри себя, являл себя миру хмурым и неустанно думающим, отчего его крупный нос, будучи молодым, затаил две строгие морщины. Лурд, превративший один палец металлической руки в острое лезвие, быстро и ловко делал обычное дело, взбрызгивая вязкие комочки пены с другой руки.
Заботливый, но загруженный текущими делами, муж, редко бывал дома и также редко выходил в свет, оберегая от чужих, как казалось ему, завистливых взглядов, свою обожаемую жену Цию и сына Антура.
Сейчас, она выходила из спальни заспанная, небрежно причесанная, с заметно округлившимся, но таким привлекательным животиком. Чисто выбритый, одетый в синий мундир, с эмблемой визора – глазом птицы, окаймлённым золотым оперением, Плюм поцеловал жену и позволил накинуть плащ. Смотря в глаза мужа, Ция бережно стягивала шнурок сагиона и лила с розовых губ добрые пожелания:
– Да будет не суетным твой день, герт Плюм. Да иссякнут твои заботы, муж мой, – говорила, словно напевала, даря очаровательную улыбку и сияние жёлто-коричневых, словно песочных, глаз.
– Да будет, да иссякнут, – принял он и, поцеловав жену, вышел. Не пройдя и трёх шагов, он услышал недовольный и обеспокоенный голос жены:
– Антура, опять нет в кровати. Его невыносимая привычка убегать с утра, сведёт меня с ума. О чём он думает, покидая дом без позволения родителей. Ох, и задам я ему трёпку. Идите, найдите его, – говорила она двум лурдам, стоящим перед ней и ожидающим окончания её каждодневного говорливого волнения по сыну.
Палевое солнце, ещё низко стоящее над горизонтом, словно вваливалось в восточное окно, окрашивая мозаичный монолит в радужное сияние. Равивэл, ещё не открыв глаза, откинул руку. Тёплое дыхание, исходящее от бархатистой кожи жены, проникло в его кожу. Ассия спала, подложив руку под чуть порозовевшую щёку. Ассия пришла, когда муж уже спал, и прилегла рядом, вдыхая травяной аромат, исходящий с его тёмных, средней длины, волос. Не учтивое, почти ребяческое отношение мужа, было забыто, и она, затаив дыхание, любовалась его красивым лицом. Лёгкое прикосновение к его плечу, откликнулось позывом сердца и её пальцы, принявшие этот зов, окрасились еле заметными волнистыми нитями алого цвета, придав руке животную горячность. Это, было её природной особенностью и жило в ней с самого рождения, окрашивая её чувственный мир и делая роковой женщиной. Подавив горячий порыв, она уснула, едва коснувшись подушки, отдавая своё излишнее тепло, её прохладному шёлку.
Утро подняло его первым. Окунувшись в купальне, расположенной в одном из портиков, Равивэл шёл на веранду, где обычно проходили завтраки. Лурд, вывернув из западного коридора, остановился и приветствовал хозяина скрипучим голосом:
– Доброе
