были выкрашены темно-зеленой краской, состоящей из: крохотной кухни, в которой располагалась старая газовая плита, где из четырех конфорок работало, только две; маленький некогда белый холодильник, который теперь стал жёлтым и одноместный стол. Ванная комната, находившаяся прямо за поворотом на кухню, состояла из душевой кабины, рядом с которой стоял унитаз, что было бы неловко, если бы в квартире проживало двое человек, особенно если бы это была семейная пара так как увидев, однажды как твой супруг или твоя супруга корчится на унитазе, трудно будет потом выражать слова любви, так же в ванной комнате стояла раковина, над которой висело зеркало с трещиной в углу; спальня она же общая комната, была достаточна больших размеров для одного человека, к счастью, Джордж как жил один, хотя и мечтал в ближайшем будущем жениться, он даже успел выбрать предмет своего обожания, ту которая снится ему по ночам в довольно пошлых снах.
Сентябрьское солнечное утро пятницы тринадцатого Джордж встретил, как обычно, под звон старого жёлтого механического будильника – маленький молоточек, распложенный между двумя колоколами беспрестанно стучал, что заставляло Джорджа каждый раз в шесть часов утра прятать будильник под подушку , после чего Джордж медленно потянувшись вставал с кровати, и открывая окно своей маленькой спальни, отправлялся готовить себе завтракать. На улице, в это же время, под окном пятиэтажного дома, как обычно, шумел грузовик с прицепом, который парковался у заднего двора магазина для выгрузки товаров, там же неподалеку стояли мусорные баки зелёного цвета, в которых лазали, громко крича бездомные и костлявые коты в поиске остатков еды.
Джордж достал из верхнего шкафчика коробку с овсяными хлопьями и засыпав их в кастрюлю и залив молоком поставил на плиту, предварительно включив таймер на двадцать минут, чтобы потом ему не пришлось отмывать и без того грязную плиту, на которой оставались следы прошлого блюда. Потом он отправился ванную, «Нужно привести себя в порядок парень, у тебя сегодня планируется свидание» – говорил Джордж пытаясь придать себе уверенности. Умывшись холодной водой, он взглянул на себя в зеркало, «да, нужно побриться»– решил он, увидев смешные усы над верхней губой и щетину на своих тонких и бледных щеках. Взяв бритву – он сделал несколько движений над верхней губой и маленькие усики, посыпались в раковину, потом он принялся за подбородок, где росла маленькая козлиная бородка, которая следом за усами отправилась в раковину, иногда лампочка неожиданно гасла на несколько секунд, а Джордж, занесший в это время бритву над своим лицом и уже начав движение бритвой, здорово рисковал поцарапать свою щеку или подбородок, из которого потом бы маленькими капельками пошла кровь и которую непременно пришлось бы заклеить пластырем, а сидеть с пластырем на лице перед девушкой, в ресторане где Джордж уже забронировал место не годится, « вот если бы я получил ссадину или синяк на лице, заступаясь за Кэти и она бы сама мне наклеила пластырь, тогда другое дело, а ходить с пластырем из – за того что порезался бритвой и потом сидеть так в ресторане, это как – то глупо» – думал Джордж и более осторожно и аккуратнее вёл бритву по лицу, стараясь предугадать, когда лампочка снова заморгает и потухнет, но Джордж совсем, увлекшийся бритьем и предугадыванием момента когда потухнет лампочка, что позабыл о таймере, который он поставил для готовки завтрака, и который напомнил о себе так резко и неожиданно, что Джордж, всё таки резанул себе подбородок, в том месте где оставалась последняя волосинка, и которую он собирался сбрить. Порез был неглубокий, но несмотря на это кровь, начала сочиться и капать маленькими капельками в раковину, куда Джордж в ярости кинул бритву, а потом крикнул звонящему таймеру: – заткнешься ты уже или нет, черт тебя возьми!?
Тут на удивление Джорджа, таймер перестал звенеть и в квартире наступила тишина, от которой у Джорджа пошли мурашки по телу, а на лице выступил холодный пот. «Здесь никого нет» – убеждал себя Джордж, боясь сказать это в слух, чтобы не услышать отрицательный ответ. Потом он вспомнил о завтраке и побежал на кухню, где бурлила и уже растеклась по плите овсяная каша, в это время в ванне снова заморгала, а затем и потухла лампочка, на этот раз на всегда.
Было семь часов утра, когда Джордж, закончил завтрак, и принялся стоя в освещенной фонариком ванне укладывать волосы пастой, проклиная в очередной раз свою никчемную квартирку, в которой были вечные проблемы с электричеством из – за старой проводки. Закончив наконец с волосами и надев свой потёртый серый пиджак с синим галстуком, который он завязывал крестовым узлом на своей тонкой шее, он отправился на работу.
Джордж не любил толкаться в утреннем автобусе, выбивая себе каждый раз свободное пространство, чтобы войти в автобус, а о том, чтобы найти свободное сиденье в утреннем автобусе и мечтать было нечего. Он с ужасом вспоминал, когда в годы студенчества ездил на утренних автобусах, и хорошо помнил как, неоднократно он костлявый и дряблый студентишка, был зажат толстым и потным работягой с завода с одной стороны и толстой дамой с другой стороны, которая видимо работала на том же заводе, потому как эти мужчина и женщина громко переговаривались между собой, обсуждая каких – то знакомых им обоих людей, не замечая при этом, что между
