у него срок действия без подзарядки полчаса, и подзарядка столько же.
– Но как узнать?
– Никак. Только рискнуть.
Мы вздыхаем почти одинаково.
– Давай взорвем гранату и попробуем отвлечь?
– Это дымная нужна, у меня нет.
– И у меня нет.
И мы снова вздыхаем.
– Давай зверски поскандалим, он удивится и не успеет выстрелить? – предлагаю я.
Белошвейка молчит. Внизу, сквозь густые заросли продирается, как медведь по малиннику, очередной новичок, который прибыл на адаптацию через день после меня.
– Не, скандалом его не удивишь, – решает Белошвейка, когда после очередного выстрела Кювета новичок валится в заросли, а его браслет загорается черным цветом.
– Давай такой план, – говорит напарник. – Я, так и быть, пожертвую собой и отвлеку его внимание на себя, чтобы ты смогла проскользнуть мимо и забраться на Плюшку. А ты за это потом со мной переспишь.
– Хм, – пришлось задуматься.
– Так что? – поторопил он.
– Я и Белошвейка, – с выражением сказала я вслух. – Звучит!
– Или нет, предлагаю другой вариант. Ты отвлекаешь внимание Кювета, жертвуешь собой, чтобы я смог забраться на Плюшку, а взамен я с тобой пересплю. Как ты на это смотришь?
Я восхитилась.
– Теперь понятно, откуда у тебя женская кличка. Такой коварный план мог выдумать только изощренный женский разум! Мужики – они ограниченные, им только пожрать да секс, а ты такую аферу предлагаешь! Я в восторге.
– Так что? Согласна?
– Не могу. Совесть не позволит принудить тебя к сожительству. Вдруг от этого пострадает твоя мужская честь?
– Могла бы просто «нет» сказать и не пудрить мне мозги, – пробурчал Белошвейка.
Я вздохнула.
– В общем, что мы теряем? Давай прыгаем да бежим вдвоём.
Напарник еще некоторое время думает, а потом неожиданно кивает.
– Давай. На счёт три. Ты вправо уходишь, за высокие деревья, я влево, за скалы. Там ползком, пока он будет переключаться и выбирать цель, может и уйдем.
– Ну, давай.
– Готова?
– Да.
– Начинаю счёт. Раз.
Я сползаю с дерева, одновременно прячась за толстым стволом и радуясь, что кора покрыта наростами, похожими на древесные грибы – визуально не очень приятными, зато очень удобными, и стараюсь не шуметь, хотя ветер достаточно сильный, чтобы скрыть не громкие шорохи.
– Два.
Положенный мне пистолет убран в кобуру на спине, руки свободны, а я наклоняюсь вперед, чтобы взять быстрый старт.
– Три, – шепчет Белошвейка, но так оглушительно, будто орёт на ухо.
И я бегу.
Знаете, довольно неприятно, когда в тебя стреляют, пусть даже ты знаешь, что холостыми. Всё равно ощущение жутковатое – свист, треск, хлопки. Может быть, поэтому я так быстро бежала… что ушла
