Понимаешь я замначальника. А всё руководство обязали писать доносы на своих подчинённых. Есть даже план по доносам. Сто замечаний в месяц. Соответственно – три замечания в день. Как будто руководителям делать больше нечего как замечания сидеть строчить.
Бэгэ вспомнил как на досуге ему позвонил бывший коллега с завода и рассказал то же самое. ИТР обязали писать замечания на своих подчинённых. Также имел место быть и план по количеству замечаний. Бэгэ сказал об этом Игорьку.
– У нас так всегда и было, – сказал Бэгэ. – Стукачество и жополижество. Во все времена. Что при царях, что при коммунистах, что сейчас. Всегда стучали и поощряли это. И жопу всегда лизали. Вышестоящим.
А сейчас языки в жопу позасовывали. Всех нагнули, отымели этими масками, прививками, ограничениями. Одни сами побежали сразу колоться, испугались, обосрались. Другие н'ехотя пошли жопу под шприц подставлять, когда им сказали, что уволят. Другие купили бумажку чтобы не уволили. Позорище.
– Я, кстати, тоже прививку поставил, – сказал Игорёк. – Почти сразу, как только всё началось.
Бэгэ резко замолчал. Его снова, словно как будто бы ударили доской по лицу.
– Ладно, – сказал он. – Давай закроем всю эту прививочную тему. У меня просто бзик небольшой по этой части. Пришлось уволиться. Хотя с другой стороны – был бы сейчас в этой тюрьме. На работе. Писал бы на меня доносы начальник, стучал бы какой-нибудь коллега по цеху. Требовали бы носить маску, делать постоянно эти тесты. А все вокруг как курицы бы кудахтали – мол как они задолбали, мол как они надоели и так далее и тому подобное. А сейчас я сам по себе.
– Что думаешь дальше делать? – спросил Игорь.
– Да хер его знает, – сказал Бэгэ. – Работать я больше не хочу. Я имею в виду вот эти вот все организации, в которых мы с тобой работали. И им подобные. Я не знаю, что делать. Я понимаю, что рано или поздно мне придётся куда-то приткнуться. Работы я не боюсь. Никакой. Ты сам это знаешь прекрасно. Но сейчас я пока посижу дома. Посмотрю, что вокруг творится. В этом дурдоме. Может нас скоро начнут расстреливать или сажать. Или продадут уже наконец другой стране. Может завтра проснёшься, а тебе скажут, что ты уже в другой стране живёшь. Как тогда – в девяносто третьем. Не Россия, а какое-нибудь СНГ. Или ещё круче – Китай. Скажут – вы теперь живёте в Китае.
Бэгэ стал напоминать себе Майами. Нужно закрывать эту тему. – Ты, что думаешь делать? – спросил он Игорька. – Ладно я один, могу жить за копейки, борщевик, крапиву да папоротник кушать, силки на голубей ставить. А у тебя жена, ребёнок.
– Есть мысль, – сказал, улыбаясь Игорёк. Он всегда улыбался. Чем очень симпатизировал Бэгэ. Всегда улыбался и пошло шутил. – Грузоперевозки.
Бэгэ разлил виски по стопкам. Пододвинул одну из них Игорьку. Старые друзья взяли стопки в руки. Чокнулись.
– За встречу, – сказал Игорёк.
– За встречу, – кивнул Бэгэ.
Игорь
