посёлке. Её сразу насторожило: двадцать лет – сиделкой?! Для этого молоденькие не сильно подходят. Ей, конечно, не двадцать, но спортивное, тренированное тело и гладкое выразительное лицо – сойдёт. Собеседование проходило в комнате в торговом центре. «Сняли на день», – поняла Гуля. Сыграла как по нотам. Сирота, нужна работа, готова с проживанием, да, полная конфиденциальность.
А как адрес получила, сразу в машину и в эту Елшанку. Дом в лесу, не в посёлке даже. Высокий забор, охрана, собаки лают. Просидела пару ночей в машине на опушке, видела, как к дому съезжались дорогие тачки. Все с личными водилами. Оставались часа на три, потом назад.
В первую же ночь она всё поняла. Рядом с забором была высокая ель, она забралась и увидела… Такое можно было представить в голливудских ужастиках, но в Саратовской области? Наяву?! Окно было зашторено, но не слишком плотно, и то, что ей удалось разглядеть, заставило сердце замереть, а тело – покрыться холодным потом…
Огромная зала – почему-то ей в голову пришло именно это слово – зала – была обита дорогим деревом снизу до потолка. Вычурные завитушки, заканчивающиеся раздвоенными языками с жалом посередине, обхватывали змеиными извивами каждую деревянную балку на высоком потолке. Жуткие горгульи венчали высокие колонны из чёрного монолитного камня, стоявшие в каждом углу этого мрачного помещения. Сверху свисала огромная металлическая люстра с лампами в виде свечей, которые были включены на минимум и лишь зловеще поблёскивали кроваво-красным. Основное освещение шло от старинных факелов, в которых горел настоящий огонь. Факелы были закреплены на металлических стойках, плотно опиравшихся своими когтистыми лапами на каменный пол. Гульнаре достаточно было взглянуть один раз, и этот жуткий зловещий интерьер навсегда отпечатался в её памяти.
В центре залы стоял огромный деревянный стол. Вокруг стола в деревянных креслах, практически небольших тронах с высокими резными спинками, сидели люди. Все – голые. Лишь в масках, скрывающих верхнюю часть лица до рта. Что её поразило, это были и мужчины, и женщины. Гости ели неторопливо, болтали, смеялись. Канапе, маленькие шашлычки, морепродукты, овощи, фрукты на шпажках – всё подано было так, что можно было взять руками, без приборов. И всё бы ничего, если бы угощения не лежали на обнажённых, покрытых красными кровоточащими полосами худеньких девичьих телах. Гуле удалось увидеть лишь часть стола и только одну из девушек целиком. Она лежала на животе, волосы были собраны плотно в пучок, голова повёрнута набок, затылком к окну. На смуглой коже ног и рук девочки взбухли алым следы от ударов. Вторую девочку было видно лишь от ног до шеи, и она лежала на спине. Девушка была белокожей, и поэтому её раны выглядели ещё более страшными. Нежные холмики небольших грудей с розовыми сосками были исполосованы особенно зверски. Все раны наносили участники этой дьявольской трапезы. У каждого из гостей был личный кожаный чёрный хлыст, и все они не лежали без дела. Звуков Гуле
