расплескав по полу остатки воды.
Евгений вытер покрывшую лоб испарину, попробовал встать, но понял, что доверять ногам нельзя.
Заглянул под одеяло, чтобы узнать, есть ли на нем одежда. Кое-что, к счастью, имелось.
Он с неожиданным равнодушием осознал, что его спасли. Это было странно: ни малейшего проблеска эйфории, никакой благодарности всевышнему (который, видимо, все же существовал) или, на худой конец, судьбе.
Он страшно одурел, хоть и помнил о себе практически все. Голова гудела и пульсировала, как перегретый паровой котел. Доверять ей так же не стоило.
«Надо лежать…» – бессильно подумал Евгений, глядя на свои босые ноги, на железную спинку койки и серую стену за нею. – «Буду лежать».
Минут через тридцать или сорок снаружи донеслись шаги.
Дверь открылась, и перед Евгением возник некто в светлых штанах и в полосатой майке, с выгоревшим ежиком на голове.
– О-о! Хе-хе! – выдал он, радостно ощерясь.
Евгений почуял недоброе, видя у него во рту ряд железных зубов.
«Преступники?»
– Вот так та-ак, едрить твою налево!
– Где я? – спросил Евгений.
– Чего? – не понял незнакомец.
– Where am I? – повторил Евгений.
Он вдруг понял самое важное. И это важное разразило его, как удар молнии в темя. С ним говорили по-русски!
Каким-то инстинктом Евгений тут же прикусил себе язык.
В дверь просунулось молодое обветренное лицо, с крупным носом.
– Лежит, глазами хлопает! – умильно промолвил железнозубый, указав на Евгения. – Ну че? Как вас? Шпрехен дойч?
– No, – выдохнул Евгений.
– Ты, дядь, лежи, не вставай! – весело сказал молодой матрос. – Это… в общем и целом… отдыхай пока! Щас капитан к тебе придет!
– Два дня продрых! – восхищенно усмехнулся старший, когда они уже скрылись за дверью.
Слабость и муторность сняло, как рукой.
«На каком языке я сказал первую фразу?» – тревожно подумал Евгений. – «На английском? Да-да-да… Все по-английски! А если я говорил по-русски в бреду?»
Он почуял сгущающийся страх.
Евгений уже позабыл, как сильно привык бояться соотечественников – тех, что в тельняшках. Не за то, что они сделают с ним что-то дурное (может, и ничего не сделают). Не потому что они плохие. Не за что-то конкретное. А просто… Как горожанин, попав в деревню, пугается до смерти бредущего навстречу быка.
Он помнил, что не имел при себе ни единого свидетельства, кто он такой на самом деле. Его документы, роман и прочие вещи остались в багаже. Возможно, Борис и Гроувс спасли их…
«Кстати! Где они сейчас? Живы ли?»
– Джек Саммер, – тихо сказал себе Евгений. – Теперь я Джек Саммер. И больше никто!
Он сел на кровати и закрыл лицо ладонями. Почувствовал, что небрит.
