на против сказал командирским голосом:
– Профиль и режим утверждаю! Подготовку к полету оцениваю на «хорошо»! Берите мой УАЗик и езжайте домой отдыхать. Тренаж в кабине самолета за 2 часа до взлета! Предполетные указания завтра в 07.40! Вылет на 08.30! Вопросы?
Друзья снова ответили хором:
– Никак нет!
– Да не орите вы так… Свободны!
Сергей с Сашей вышли из кабинета и быстрым шагом направились на выход из штаба.
– Серег, слышь, а че только на «хорошо»? Че не на «отлично»?
Сергей ответил с сарказмом, садясь в УАЗик:
– Еще не поздно, сходи к Горынычу, выясни этот момент!
Машины зарычала и рванула к КПП, на выезд. Дорога была не слишком долгой – город небольшой, всего тысяч 300 населения, и все в нем располагалось компактно. Машина затормозила напротив подъезда где жил Сергей. Друзья вышли оба. Водитель остался ждать.
– Сань, давай завтра в 04.30 я за тобой заеду, нормально?
– Серег, да мне все равно, смотри сам!
– Ты, брат, озабочен чем-то, о чем мне не рассказываешь… Ты выброси все мысли хотя бы на завтрашний день? Давай слетаем по-нормальному, выполним задачу, а потом делай и думай, о чем угодно!
Сергей помолчал глядя на друга и сказал:
– Девушка? Как зовут хоть?
Саша протянул руку Сергею и пожав ее направился к машине. Открыв дверь, он посмотрел на него и сказал:
– Юля… ее зовут Юля…
Сев на переднее сиденье он махнул Сергею рукой, и машина рванула к дому Александра. Сергей проводил взглядом удаляющийся УАЗик и усмехнувшись, пошел домой.
Глава 5
Утро не наступило. Открыв глаза, Саша посмотрел на часы – было 04.00. На улице была кромешная тьма, которая навевала тягостные эмоции. И дело даже не в чувствах, которые мучили парня. Само по себе летать ночью очень гнетуще влияет на организм. Здесь дело не в природном страхе или еще в чем-то, здесь само состояние восприятия темноты, которая несет в своем мраке сплошную непредсказуемость, неуправляемость и невозможность что-то изменить. Нравится по ночам летать только самолету. Он летит так, будто в нем включается еще один двигатель, и освободившись от света, он со всей яростью желания насладиться темнотой, бросается в этот черный омут и летает как никогда днем. Странное наблюдение, но так оно и есть. Что движет этим «существом», непонятно. Только сидя в самолете ночью ты можешь на все 100 процентов понять, насколько он сейчас свободен. Многие могут сказать, что невозможно говорить о чувствах груды металла – это же бездушная железка, которая ничего не решает! Так может сказать только тот, который никогда перед полетом не гладил его фюзеляж, не говорил с ним, не просил его вести себя хорошо. Так может сказать, только тот, кто не ссал за самолетом ни разу, кто не понимает, что самолет – это не бездушная скотина, он все чувствует и знает все твои грехи. Только прощает
