А когда я тебя голубил, супротив ничего не говорила!
Скажи он это громче, быть может, симпатии деревенских переметнулись бы к девке. Но Бран не был дураком и голоса не повышал. За Иву ответил чужак. Он тоже говорил негромко и вроде даже без угрозы. Но от его речей пробрало холодом.
– Я буду смотреть, как ты захлебываешься, кузнец. И я буду улыбаться.
Будь Бран чуть более труслив, этого ему достало бы, чтобы развернуться и припустить обратно, к мамке под юбку. Но Бран труслив не был. Тем паче уже подоспел староста с набольшими. И клетушки для божьего суда были при них.
Нор огладил седую бороду, собираясь взять слово, но передумал и просто махнул в сторону клетушек: проверяй, мол, любой желающий, что нет никакого секрета, что дверцы крепко запираются, а прутьев не выломать, хоть и стояли без дела столько десятилетий.
Когда осмотр завершился, набольшие спустили клетки к воде. К каждой привязали конец пеньки, на другой же привесили колокольчик и оставили на берегу. Невмоготу станет пленнику – успеет дернуть, авось еще живым выволокут. Да только тогда сразу станет ясно: кто сдался, тот свою вину и признал. Случалось и такое.
Вдовец еще раз осмотрел обоих парней, укоризненно качая седой бородой. Он-то надеялся, что на его век больше не выпадет эдакого суда. Чужака Нор проверял с особенным тщанием: мало ли чего задумал! Этому, явившемуся невесть откуда, веры еще меньше, чем хворой девке!
– Нету на них оберегов! – наконец доложил староста.
Ива, до того державшаяся, бросилась к нежданному заступнику, намереваясь оттолкнуть его от клетки:
– Пусти!
Но тот легко перехватил ее за локоть:
– С чего бы?
– Мои слова беду накликали, мне и отвечать! Негоже на загривок чужому человеку Лихо сажать!
Угольная бровь искривилась.
– Чужому? А я чужой тебе, девица?
Ива опустила голову:
– Я не знаю твоего роду-племени. Имени ты не называл, а…
«А встреча на болоте мне и вовсе могла привидеться», – хотела докончить она, но чужак перебил. Он склонился к ее уху, обдав затхлым запахом болота, и прошипел:
– Так-то ты жениха величаешь? Чужим человеком?
Ива отшатнулась, с трудом вырвав локоть. А мужчина закончил:
– Аир.
– Что?
– Когда-то меня звали Аир.
Заступник издевательски поклонился Иве и вошел в клетку. Бран же участь оттягивал как мог. То ему занадобилось перемолвиться со старостой, то аккуратнее переложить сброшенную рубаху, то каблук к каблуку переставить сапоги. Наконец даже Нору надоело ждать.
– Ты, милок, либо туды, либо сюды, – миролюбиво, но непреклонно велел он.
Кузнецу ничего не оставалось, кроме как повиноваться.
Клетки опускали в воду всем миром. Когда-то давно на берегу стоял специальный ворот с продетой цепью. Им и опускали алчущих
