качнулась ко мне через стол, и несмотря на нехилые квадратные метры и видовые окна – мне показалось, что места совсем мало. А может, это впечатление рождалось потому, что вместе с Равеной на меня качнулось ядерное вишнёвое облако её духов, самую малость отдающих тленом.– Ты меня решила по миру пустить, дрянь такая?! – начала орать без преамбулы Годзилла, – ты этого оборванца мне в отделение заложила?! Чтобы что?! Из чьего кармана будем оплачивать ему химию?!!!
Я в шоке открыла и молча закрыла рот.
Я так растерялась!
Наши отношения не отличались теплотой.
И я ждала выговор… или даже разнос. Но так орать?!
Я не нашла слов.
Почему-то подступили слёзы. Я почувствовала себя маленькой и жалкой. Равена будто давила меня массой и авторитетом. И мне отчаянно захотелось забиться в угол, да хоть под плинтус. Спрятаться. Чтоб меня хоть кто-нибудь спас.
Начальница и так стояла на возвышении. А её светло-карие, почти жёлтые глаза сейчас смотрели на меня по-жабьи безэмоционально с багровеющего от гнева лица.
Но вдруг светлым росчерком перед моим мысленным взором возникли лазурные глаза белокурого Костика. Котика. В светло-голубой рубашке с мультяшным белым дракончиком. И с не по-детски умным пронзительным взглядом.
Она что, хочет, чтобы тени чернели у него под глазами?
Она что, хочет, чтобы болезнь его иссушила?
Погасила свет этих прекрасных умных глаз?!
Да никогда! Ни за что!
И я собралась:
– Равена Мечиславовна, – твёрдо проговорила я, игнорируя истерику почти-свекрови и переход на личности, – можно будет выставить счета фондам ОМС. Можно взять из денег спонсоров… Я сама попрошу на Костика…
– "Я сама попрошу на Костика", – кривясь передразнила Равена, – ты как медицинский-то закончила с такими куриным мозгами, а? Костик твой “на лопате” считай! Ты понимаешь, что мне эта пакость не нужна в статистике отделения?! Ты понимаешь, что со мной будет?!! Так…
Начальница шумно выдохнула через ноздри:
– Я уже позвонила в бюро. Госпитализацию аннулируют задним числом. А тебе только подбить всё по документам. Айтишникам позвони. Пусть из системы все упоминания уберут. И скажи "спасибо". Прощаю твой идиотизм только потому, что мой сын на тебя запал. И заруби себе на носу, Яна. Хочешь работать в таком месте, как это – засунь свою сиротскую солидарность куда подальше!..
Она говорила что-то ещё.
Кажется, я оглохла.
Потому что видела, как она вхолостую открывает рот.
Вообще, кроме стука собственного сердца и шума крови в ушах – звуков не было.
Мозг отказывался воспринимать страшную суть жестоких слов Равены.
Как это?.. КАК ЭТО?!
Она же врач…
Она же… я же… всё студенчество мечтала с ней поработать! У неё же такая слава в городе!..
Как же так…
– Нет, –
