крик.
– Медведь, ты чего там хрипишь? Добавь громкости или перестройся на другую волну! Тебя плохо слышно, тело!
Тело вздрогнуло, явно не ожидая подобного поворота. Знакомые голоса раздавались где-то совсем рядом, по ту сторону мрака. Пришлось приподнять голову, а голова чертовски болела, голова пыталась что-нибудь сообразить. Наконец, она сообразила, что научилась думать, и начала этим заниматься. А думать, собственно, было и незачем. Все и так было ясно как дважды два. Кстати, арифметические операции Лысый предпочитал производить на калькуляторе (дела с математикой у него обстояли не лучшим образом). Но не в этом дело. Дело было в том, что ночной ловелас находился в разорванной им самим же ночью палатке и бессвязно хрипел. Горло ныло от боли, а правое плечо и запястье онемели.
– Вот хренота, – подумал Лысый, пробираясь через кучи всякого хлама к выходу, – должно быть, здорово накачался вчера. Эй, где вы! Черт побери.
– О! Медведь! Проснулся!
Голоса принадлежали приятелям, окружившим вылезшего Лысого со всех сторон, и с дружеской иронией шутившим над его довольно помятым видом.
– Ты что с палаткой сотворил? Решил помочиться с другой стороны хребта? – неслось с одной стороны.
– А может, он с местным тезкой в любовь играл? – донимали с другой. – Ха-ха-ха.
– Наверное, не с одним, а с двумя или тремя сразу, смотри, как его шатает! А, медведь? Что молчишь? Ты презервативом у них был, что ли?
– Какие все-таки замечательные у меня друзья, – подумал еще раз Лысый, а вслух спросил:
– Вы, олени! Сколько сейчас времени? Дайте чего-нибудь выпить.
Но шутники не унимались.
– А что, твои коллеги не накачали тебя разве белковым коктейлем?
– Да пошли вы все в задницу! Который час?
– Ты что, смотреть разучился? У тебя же котлы на руках.
Лысый взглянул на правую руку, на которой всегда носил часы, хотя и не был левшой (друзья поначалу пытались докопаться до истинной причины явного неудобства, но, так и не получив вразумительного ответа, вынуждены были оставить его в покое. А причина была до банальности проста: подаренные когда-то на день рождения первые « Командирские» Лысый по незнанию нацепил на правое запястье, и с тех пор не мог расстаться с дурной привычкой). На ней сквозь треснутое защитное стекло трехчасовой инвалидной улыбкой искореженно улыбался «Командирский» циферблат. Лысый улыбнулся ему в ответ:
– Три часа, что ли?
– Ты че, туловище, спятило совсем? Еще и двенадцати нет; вот она, бутылка спирта! До добра не доводит!
Дружеские нотки приятелей начали скатываться к минорной плоскости. Лысый понимал, что он чего-то недопонимает.
– Какая бутылка?
– Какая, какая! Обыкновенная! С обыкновенным спиртом! C2H5OH! Ты че, действительно не хрена не помнишь?
Лысый отрицательно замотал головой. Его мутило. Мысли никак не могли сосредоточиться.
