ходящего солнца готовились разогнать сизый мрак вековых сосен. Кот раздраженно взглянул на костер – хилое пламя едва трепыхалось на остывающих углях. Он огонь развел? Развел. Песни сладкие пел? Пел. Но за всю ночь так никто и не пришел! В животе тоскливо заурчало. «Эх, сейчас бы доброго молодца пожевать. Или девицу молоденькую!» – Баюн прошелся по полянке, с мрачным удовлетворением ломая обглоданные до блеска черепушки. Еще недавно людишки сами приходили в его логово, восторженно внимали чарующим историям и получали свое… Кто-то – помощь в беде и ответы на все вопросы, а кто-то – смерть от когтей. Таков непреложный закон жизни! Внезапно из кустов послышался тихий шорох, и Баюн тут же насторожился. Глаза его, видевшие в полутьме так же прекрасно, как и при ярком дневном свете, не заметили ничего подозрительного: кусты как кусты, за ними – дерево поваленное, чуть поодаль – тропа человеческая.
Но неприятное ощущение опасности и не думало исчезать. Скользкое, липкое, будто взгляд матерого охотника на загривке ничего не подозревающей жертвы. «Ладно попробуем по-старинке!»
– Подойди, путник, погрейся у костра, не бойся! Поди замерз, устал с дороги. А коли тайны какие узнать хочешь, спроси, не стесняйся. О цене договоримся, – хитро щурясь, промурлыкал котяра.
Тишина. Даже проснувшиеся птицы не удостоили сказителя ответом. Баюн разочарованно свернулся клубком: «Ладно. Завтра будет новый день. Деревенские рано или поздно отправятся в лес по грибы да ягоды, тогда и попируем…» Внезапно на кота набросили тяжелую сеть сразу с двух сторон! Мохнатый вскочил на лапы и рванул вперед, рассекая веревки острыми когтями, но диковинное плетение поддавалось с трудом. Запахло горелой шерстью, а на любимой иссиня-черной шкурке появились подпалины. «Колдовство!»
Точно, колдовство, любую другую сеть Баюн порвал бы в два счета. «Но кто посмел?! Черти какие? Анчутка? Леший? Нет, у тех ни сил, ни смелости не хватит… Яга! Ух, старая кошелка! Знал же, что не стоит с ней связываться, ввек с колдуньей не договоришься! Приходит без приглашения, гостей своих водит, еще и требует невозможного…»
– Тяни, Михайло, – прогремел из-за дерева зычный голос. «Богатырь?!»
Переплетенные хитрым узлом веревки стремительно сжималась, впиваясь в гибкое кошачье тело. Баюн вертелся и рвал их когтями, освободил одну лапу и почти что вырвался сам. Но подбежавший незнакомец накинул поверх первой сети вторую. «Неужели простой человек?! Да как он посмел!» – в глазах кота полыхнула ярость.
– Одежонка плохонькая, волосы седеют… Может, помочь тебе чем? Рассказать, где богатство хранится? Чтобы ты к деткам своим да к женушке ненаглядной не с пустыми руками вернулся?
– Не слушай его! – вновь прокричал скрывающийся в тенях незнакомец.
Седой потянул веревки на себя, но медленно, нерешительно. «Надо же, залепил уши воском! Точно карга подсказала…» Мерзавка покусилась на главное сокровище Баюна – его кошачью свободу. Надо было выбираться…
– Честный ты человек, добрый. Люблю я таких. На богатства не заришься. Правильно. А молодость хочешь вернуть?
Незнакомец замер как вкопанный. В его глазах читалось огромное желание и робкая надежда. То, что нужно.
– Сторона-то большая. Город в ней есть, Китеж-град называется. В нем жизни колодец запрятан. Люди думают – сказка. Но я там бывал, дорогу знаю. Подойди, и тебе подскажу!
Старик сделал робкий шаг вперед. Затем еще один и еще. Пожалуй, достаточно.
– Михайло, нет! – из-за дерева метнулась здоровенная тень, но было уже слишком поздно.
Просунув лапу меж сетей, Баюн быстрым и точным ударом вспорол горло человека от уха до уха. Мужчина захрипел и удивленно шлепнулся на землю, будто ребенок.
– Михайло! Нет! Ах ты, тварь! – к костру подбежал второй нападавший, гораздо больше первого.
«Вот это был богатырь настоящий. Мышцы – что тугие канаты, плечи – широченные, взгляд… Взгляд человека, который твердо знает, зачем пришел. Разве что веет от него чем-то. Неужели предназначение свое исполнил и увядать начал? Или вовсе от него отказался?» Впрочем, времени на раздумья не было! Баюн вложил все оставшиеся силы в последний призыв:
– Герой Стороны, отпусти меня. Взамен тайну открою великую, как силы вовек не лишиться!
Но богатырь, пропустив коварные слова мимо ушей, склонился над умирающим другом и изо всех сил пытался остановить кровотечение. Раненый старик стремительно бледнел и даже перестал стонать. Не помогли ни тайный заговор, ни зелье целебное. Баюн почувствовал легкий холодок на коже, перебивший даже жжение от колдовских веревок. Он всегда чувствовал этот зябкий то ли ветерок, то ли туман, ненадолго окутывающий разум, когда рядом кто-то умирал. «Еще один в Навь пожаловал!» Богатырь медленно поднялся с земли. Лицо его перекосило от ярости лютой, граничащей с помешательством. Он подошел к коту, с ненавистью взглянул на него,
