переживал эту ситуацию и пил, конечно, ужасно. Выперли его, он пил-пил и умер. Умер довольно странным образом, как мне рассказывала его жена, Ира. Они сидели с гостями, а потом он устал и пошел спать. Он ей говорит: «Поставь мне пластинку Хвоста послушать». У меня тогда вышла моя первая пластинка в Лондоне, «Прощание со степью»40, и я ему ее подарил. В Люксембургском саду мы с Вадиком довольно часто бухали, у нас знакомая жила напротив этого садика. Ирка поставила первую сторону и пошла к гостям в другую комнату. Вадик лежал на кровати. Когда закончилась первая сторона, она зашла перевернуть, сняла иголку, подошла к Вадику – а он не дышит, рука холодная совершенно. Он умер, слушая мою пластинку «Прощание со степью». Во сне, естественной смертью.
– А тема степи откуда у вас? Заглавная песня посвящена Льву Гумилеву.
– «Степь ты, полустепь, полупустыня…» Меня всегда привлекали степные народности, я постоянно читал о них, изучал их, общался с Львом Николаевичем Гумилевым, который писал об этом. Сам побывал во многих степных странах, в частности в Туве. И тема степи меня никогда не покидала. В последнюю пластинку «Репетиция» я включил «Три песни старца», вошедшие в свое время в цикл стихов, который так и называется «Степные песни». Но там было семь стихотворений, а тут три, которые так и называются: «Три песни старца». Я не ходил на его лекции, но с ним дружил мой приятель, художник Сережа Есаян41, армянин московского разлива. Он жил в подвале в Печатниковом переулке, который снял у Марьи Васильевны Розановой, когда они с Синявским эмигрировали. Я помогал ему подвал оборудовать, когда он стал перестраивать все на свой вкус и лад. Моя последняя квартира, которую я снимал, была в Последнем переулке, на углу Трубной площади, ближе к Цветному бульвару. На Сретенке кто только не жил, мастерская Воробьева с одной стороны, Красного с другой. В подвалах часто появлялся Зверев, и мы пьянствовали вместе. Пьянство было жестом протеста, как и наркотики, но без них не было бы русской культуры.
– Правду пишет Лимонов, что наркотики в Москве появились вместе с вами?
– Я женился на девочке по имени Алиса и переехал в Москву, где познакомился с Пятницким. Алиса существует до сих пор и работает крутым адвокатом, многим помогает. Мы тогда все сидели на наркотиках. Я возил в Москву гашиш и был первым распространителем фенамина. В то время продавали такие карандаши от насморка, «Ингалин», внутри которого находилась ватка с фенамином. Туда наливаешь воду, взбалтываешь чуть-чуть, потом вытягиваешь шприцем и по вене гоняешь. Стоил карандаш 14 копеек. Потом его запретили и перестали продавать.
– После войны раненых подсадили на морфий. Из госпиталей он перекочевал к богемной публике, арефьевцам, например.
– С Арефьевым мы встретились в Вене, куда он приехал со своей подругой Жанной, которая от него куда-то свалила с каким-то парнем, в Мадрид, по-моему. А Арефьев приехал сюда, в Париж, и круто пьянствовал какое-то время, хотя и рисовал чего-то. Жил
«Прощание со степью» – альбом песен Алексея Хвостенко, переиздан в России фирмой «Отделение „Выход“» в 1996 году.
Есаян Сергей Арамаисович (1939–2007) – художник, близкий друг Хвостенко и Волохонского, иллюстратор их книг «Городские поля» и «Басни».
