бычно в этот момент он включает телевизор, но сегодня у него другое настроение.
Альберт посмотрел на дверь слева. Там в маленькой комнатушке-коморке лежит его жена – ждёт его возвращения. Или не ждёт, но его это не заботит. Она пыталась уйти от него, и он предпринял меры.
Вика, пожалуй, его единственная радость. Утешение, развлечение после трудового дня. Он не представляет жизни без неё. Да и какая это жизнь, если кроме работы у тебя ничего нет? Он возвращается и почти сразу хочет видеть её.
Альберт шустро встал и ключом открыл дверь. А дверь толстенная 40 см, за ней ещё одна дверь, которая открывается внутрь. Тоже толстенная. Когда-то эта дверь вела в самую обычную квартирную комнату с одним окном. Но он запечатал окно и покрыл толстым слоем звукоизоляционного материала. Тоже самое проделал со стенами, потолком и полом. В итоге комната прилично уменьшилась и превратилась в коморку. Он даже вентиляцию самодельную придумал, чтобы она не задохнулась.
Теперь он спокоен. Её крики никто не услышит, если ей приспичить разораться. Раньше его часто беспокоила эта проблема. Она кричала, звала на помощь. Ему приходилось бить её, затыкать рот. И всё равно она кричала, стоило ему только снять повязку с её ротика. Он с ужасом вспоминает те дни. Однажды даже соседи пожаловались на крики, но благо он извинился и объяснился. Лживо объяснился, но убедительно. Теперь все эти проблемы позади, и Вика ведёт себя смирно. Понимает, что кричать бесполезно.
Когда Альберт вошёл, Вика сидела на стуле. Одну её руку он приковал наручниками к стене, высоко подняв наверх. Вторую оставил свободной, чтобы она могла брать еду со стола. Он посмотрел на неё и улыбнулся краем губы. Сразу же начал освобождать её руку.
– Выходи, приготовишь мне покушать, – суровым голосом сказал Альберт. Раньше, когда она жила с ним добровольно, она всегда встречала его дома с вкусным ужином. А теперь он возвращается голодный и ему приходится ждать, когда она приготовит еду. И это неудобно. Пожалуй, единственный минус того, что она сидит в заточении.
Вика послушно встала и помяла плечо. Сидеть весь день с высоко поднятой рукой дело весьма болезненное, но выбора у неё нет. Либо её правую руку, либо левую он обязательно приковывает. Боится, что убежит, хотя сбежать у неё шансов практически нет. Даже если освободит руку, из коморки не выберется. И даже если каким-то чудом ей удастся выбраться из коморки, квартиру покинуть она уже точно не сможет. Двенадцатый этаж, входная железная дверь заперта, пожарной лестницы поблизости нет. Конечно, если она выберется из коморки, у неё будет вариант покричать из балкона, позвать на помощь. Но ведь не факт, что кто-то её услышит. И даже если услышат, не факт, что проявят бдительность и захотят помощь. Многие люди предпочитают проявлять безучастность во избежание собственных проблем. Так или иначе, Альберт втройне перестраховывается и дополнительно её приковывает.
– Что встала, иди, давай, – грубо сказал Альберт и схватил её за шею сзади.
– А это… – промямлила Вика, хватаясь за ремешок. Он надел на неё джинсовые шортики. По сути обрезанные с колен джинсы, а вместо ремня нацепил металлическую цепь. Закрепил навесным замком, чтобы она не смогла снять с себя эти шорты.
Он прильнул губами к её ушку и язвительно прошептал:
– Что, не терпится пощупать себя?
– Я просто хочу… – похныкивая, тихо ответила Вика.
– Чего ты там хочешь? Пощупать себя?
Он сильнее сжал плоть в области её шеи сзади, и Вика скорчилась от боли. Одной рукой потянулась к шеи, но прикоснуться к его руке боялась.
– А… в туалет, просто в туалет.
– Сначала кушать приготовишь, – грубо ответил Альберт.
– Ну, пожалуйста… – чуть ли не в слезах запищала Вика.
– Топай, давай.
Он толкнул её, и Вика пошатнулась вперёд. Похныкивая, вылезла из коморки. Она уже в обед захотела облегчиться и с тех пор ждёт его возвращения. Он надевает на неё памперсы, чтобы не было вони и грязи. Писать разрешает, а вот какать нет. Вставляет в её попу пробку и если что, велит терпеть и дожидаться его возвращения. Он поэтому нацепил цепь на её талию вместо ремня, чтобы она не смогла спустить шорты и самостоятельно вытащить пробку.
– Ну, пожалуйста… – повторяла Вика. У неё весь день болит живот, и она уже не знает, как с этим дальше жить. Только и думает о том, как бы облегчиться. Ну, вот он пришёл и не позволяет ей сходить, нарочно именно в этот день. А ведь в остальные дни она даже не просила снять цепь с её талии. Он сам это делал. Причём сразу, как только освобождал её руку.
– Чем громче возникаешь, тем меньше шансов, что я удовлетворю твою просьбу, – деловито сказал Альберт. – Так что сжала попу, закрыла рот и дуй готовить. Я купил курицу. Разделай её и пожарь как обычно. И пюре
