Они не сомневались, что произошло это не случайно, не просто так. А жить в эпоху перемен всегда и всем было страшно, очень страшно.
Над столицей нависло странное, тягостное ожидание то ли радости, то ли беды. Кто-то вспоминал жуткие истории из древности, когда казнили того жреца, при котором вдруг погас огонь. И жестокость была оправдана, священный огонь должен гореть, что бы ни случилось в мире. Его нельзя погасить, его надо беречь для тех, кто придет в мир потом.
– А что если и наших поэтов ждет что-то страшное, гибельное? – то тут, то там возникал этот жутковатый вопрос.
Но люди старались гнать от себя такие скверные мысли. Они верили, что маяк в ближайшее время загорится снова, и тогда все будет еще лучше, чем было до сих пор, просто для этого надо немного времени и терпения. Кто-то утверждал, что он погас не совсем,, что мерцает огонек, и его хорошо видно, если на небе нет звезд.
Но шли дни, месяцы, годы, маяк не загорался, мрак окутал и башню, где он полыхал когда-то, и весь остальное мир.
Многие творцы с этим смирились, но самые настойчивые мириться не собирались. Они ждали каких-то перемен, хотя сами не знали каких именно,
4,
Вовремя открылся Царскосельский лицей. И там был тот же самый первый набор лицеистов. Никто бы не заметил разницы, ведь они не знали, кто там еще должно было быть. Но сразу было видно, что кого-то не хватало, словно бы вынули душу из этой веселой стайки подростков, оторванных от родителей и поселившихся в казенное заведение. Лидер, страстный и задорный юнец не нашелся в этой группе, и она казалась потухшей свечой. Особенно это чувствовалось вечером, когда лицеисты отдыхали и были представлены сами себе. На занятиях было тихо и мирно, и преподаватели не могли нарадоваться, как хорошо работать, когда дисциплина в классах почти идеальная, никто не рисует шаржи, не пишет стихи, не пытается сорвать уроки. О такой в прошлой жизни они и мечтать не могли..
Но так без потрясений и происшествий они и дожили до выпускного – самого важного и торжественного дня, первого подведения итогов. Каждый из выпускников должен был выступить с какими-то своими темами, но будут ли стихотворения, услышат ли они прекрасно зарифмованные строки?
Жуковский страшно волновался, Державин ждал появления того, кто был обещан, чтобы передать ему тот огонь вдохновения, уже затухавший в его слабеющих руках. И жить ему оставалось пару лет, не больше. И выпуск первых лицеистов стал его Лебединой песней. Это понимали все, это точно знал он сам.
Нет, он не собирался уходить прямо завтра, но ведь надо посмотреть на того, кто придет ему на смену. А смерть неизбежна и часто она бывает так внезапна.
А между тем было произнесено имя последнего выпускника, и ничего не случилось, встреча так и не состоялась. Если Василий Андреевич знал, что так и будет, догадывался, то для Старика это стало полной неожиданностью:
– И все? – беззвучно выдохнул он.
Многие
