может моему противнику подкинешь что-нибудь в воду? – я пытаюсь разрядить атмосферу, ведь сама нервничаю сильнее некуда.
Слышу смех подруги, он такой напряженный, как будто ей неуютно рядом со мной, такого никогда не было. Что-то с ней явно не так. Быстро нахожу объяснение ее поведению. Это ведь Дженни – она паникер.
– Дженни, все хорошо? Ты так нервничаешь, будто тебе выходить на бой и получать по голове.
– Я просто очень за тебя переживаю. Может откажешься от этой затеи и останешься здесь со мной и мамой? Так будет лучше…
Не могу больше слушать это и перебиваю ее на полуслове, чувствую, как гнев поднимается по венам и закипает во мне неудержимым потоком слов. Этот спор мы ведем уже пару лет, Дженни не хочет меня терять, и я это понимаю. Но она до конца не осознает последствия «моего» положения.
– Кому будет лучше? Тебе? Твоя мама вообще против того, что мы общаемся. Мне? Когда я буду «супругой» этого монстра и неизвестно, что будет происходить за закрытыми дверями? Через сколько он наденет свой траурный костюм в пятый раз? Что будет с моей мамой, когда я умру? Если я останусь, никакой медицинской помощи она не получит, и сколько, по-твоему, она еще протянет? Месяц, два, полгода? Да она и сейчас то не живет, а существует.
Чувствую, кто-то тянет меня за руку, но единственное, что могу сделать, это смотреть в растерянное лицо подруги и сжимать руки в кулаки до боли в пальцах. Почему она не может понять меня? Я больше не могу мириться с такой жизнью. А скоро она станет только хуже.
– Ну так скажи мне, кому будет лучше? Ты знаешь, как для меня это важно. Знаешь это лучше всех!
Наконец в мои легкие поступает воздух, во время этой тирады я не дышала даже, а во рту пересохло. Забираю бутылку воды у Дженни и с жадностью выпиваю одну треть. Слышу тихое «прости» от нее и перевожу взгляд на ринг, где бой уже идет во всю.
Точнее, избиение кудрявого парня, у него уже все лицо в крови, разбита губа и бровь, а ведь еще первый раунд не закончился. Его противник расхаживает по рингу, словно король, взмахивает руками, подбадривая толпу глупцов, которая ликует. Только и слышно: «врежь ему уже», «добей и дело с концом», «давай с ноги». Он стоит спиной к кудрявому и даже не боится того, что тот нанесет удар со спины. Кудрявый начинает подходить к нему, и это его фатальная ошибка. Брюнет с разворота бьет его ногой в челюсть, слышен хруст сломанной кости. Кудрявый падает на ринг, и его тело ударяется с глухим звуком, словно бросили мешок с мукой. Смотрю в его глаза и понимаю, что скорее всего он мертв. Толпа замолкает. Видимо только сейчас до них дошло, что это не игра, а борьба, которая может привести их не просто к ушибам и ссадинам, а к прощанию с жизнью. Не могу отвести взгляд от кудрявого, его грудная клетка не поднимается и не опадает. Он умер.
В это время брюнет отвесил поклон и удалился с ринга, по пути выхватив полотенце из рук Дженни, которая стоит и трясется, как осиновый лист, но не спускает с меня щенячьего взгляда. Парень проходит мимо меня, и я сама не понимаю, что делаю,
